Голос Кипиру, отдаваясь во всех пазухах черепа, гудел словно фагот. Но он мог изобразить и гобой, и сакс- тенор.
– Ну, Ручки-Пальчики? Где твоя пессенка?
Кипиру знал, что его слышат все. Другие фины плыли молча, но Тошио был уверен – они слушали. Хорошо, что Хикахи, начальник экспедиции, неподалёку вела авангардную разведку. Куда хуже было бы, плыви она рядом и прикажи Кипиру отстать от него. Насмешки не шли ни в какое сравнение с тем, что его защищают, как маленького.
Кипиру лениво парил брюхом вверх вблизи слайдера мальчика, легким шевелением плавников без труда удерживаясь рядом. Хрустальная вода Китрупа странно преломляла видимое. Металлические кораллы подводных гор туманно струились в конце широкой долины. Их покрывали колышущиеся жёлтые пряди травы-качалки.
Тёмно-серая кожа Кипиру слегка светилась, игольчато-острые зубы белели в его узкой, длинной, треугольной пасти – вода увеличивала её поддразнивающую жестокость. Или это воображение Тошио…
Неужели и фины бывают злобными?
– Ну, спой нам, Ручки-Пальчики! Спой песенку, которой можно будет заплатить за порцию вареной рыбы, когда мы стартуем ссс этой планеты к нормальному, дружественному порту! Свисти – пусть Сновидцам приснится Земля!
Тихий шелест ресайклера в ушах Тошио исчез в звоне жестокого смущения. Кипиру вот-вот сменит «Ручки- Пальчики» на новую кличку, только что выдуманную – «Великий Сновидец».
Глупо, что он поддался и сделал ошибку: не надо было пользоваться свистом в одной поисковой команде с дельфинами. Они мгновенно отозвались на его несложную мелодийку насмешками и ядовитыми шутками. Но обзывать его тем словечком, каким они припечатывают величайших певцов у китов-горбачей. Этого ему уже не вынести.
– Я не в настроении петь, Кипиру. Попроси кого- нибудь другого, – маленькая победа всё-таки одержана. Голос не дрожал, когда он ответил.
К облегчению Тошио, Кипиру лишь свистнул – гортанно, быстро и пронзительно на тринари, почти на праймале, – но и это было почти оскорблением. Потом, изогнувшись, дельфин взлетел к поверхности, вдохнуть.
Вода кругом прозрачная и голубая. Проносятся сверкающие китрупские рыбы; чешуйчатые спины мерцают, словно лёд на плывущих листьях. Всюду разноцветные блики и отсветы разных металлов. Утренний свет льётся в глубины чистого и тихого моря, заставляя переливаться блеском странные живые существа этого чужого и неумолимо убийственного мира.
Тошио не сознавал прелести вод Китрупа. Ненависть к этой планете, к изуродованному кораблю, задержавшему их тут, к финам, таким же изгнанникам, как он сам, несла его и диктовала ему ядовитые ответы, которыми можно угостить Кипиру: «Ну ведь тебе, Кипиру, пара пустяков насвистеть нам чуточку ванадия!» Или: «С чего мне тратить на дельфинов людские мелодии, Кипиру?»
