Федор Тарасович опустил ложку. Помолчали. Первой заговорила Любовь Ионовна:
— К этому шло, Сережа.
— Да, сын, мама права. Самое главное, не нужно огорчаться. Именно, не нужно. Возможно, тебе тяжело слушать, но то, что случилось, хорошо. Для тебя хорошо. Не нужен был этот брак. Ни тебе, ни ей. Вы, дорогой мой, разнопланетяне. Пройдет не так много времени, и ты поймешь, что я прав. У нас с мамой душа болела, глядя на тебя.
— Сереженька, милый, подумай только, какая тяжесть свалилась с твоих плеч! Какая мучительная неопределенность оставила тебя! Ты теперь сможешь жить спокойно, учиться. Может быть, перейдешь на дневное отделение, бросишь работу в дэзе. Тебе тяжело, сынок, но ты еще очень молод, и в твоем возрасте подобные драмы преодолеваются довольно быстро. Слава богу, нет ребенка. Ты совершенно свободен и построишь свою судьбу, получив этот урок у жизни. Да, кстати, ничего не говори бабушке. Беру все на себя. Я ее исподволь подготовлю. Маму сейчас надо очень щадить. И потом, Сережа, ведь все шло к разрыву. Ты чувствовал это. И, сам не подозревая, внутренне был готов, что рано или поздно так случится. Мы с папой не станем осуждать вас.
— Совершенно верно, — сказал Федор Тарасович.
— Вы искренне заблуждались, — продолжала Любовь Ионовна, — и, очевидно, вам надо было пройти через это. Минет время, и каждый из вас, думаю, найдет свое.
Голос матери постепенно выводил Сергея из дебрей причудливого переплетения отчаяния, обиды, тоски…
— Пойду разденусь, — сказал он.
— Да, пойди приведи себя в порядок, — посоветовала мать.
— И приходи к нам, — добавил отец.
ИЗ ДНЕВНИКА ЛЮБОВИ ИОНОВНЫ
«Трудно быть матерью взрослого сына. Иногда ты наблюдаешь за ним, а сказать, как надо ему поступить, не можешь: неловко, нетактично — взрослый человек… И вот приходится иной раз переживать все в себе.
После истории с неудачной женитьбой на Вике Сережа заметно возмужал. Он уже не взрослый мальчик, а молодой мужчина. Старая истина — страдание может закалять и облагораживать человека. Вижу это на примере сына.
Он теперь, насколько позволяет его работа в дэзе, полностью погрузился в учебу. Мы с Федором думаем, что Сереже нужно переходить на дневное отделение. Его работа теперь совершенно не оправданна. Он холост. Содержать семью, жить самостоятельно ему незачем. Правда, женатым он играл в самостоятельность, но вполне искренне верил, что материально независим от нас.
Думаю, уж как-нибудь мы прокормим одного студента в нашей семье. А ему нужно освободиться от всего, мешающего учебе. Человек он способный. Зачем же надо, чтобы что-то тормозило раскрытие его возможностей?
