По окончании лагеря, я перевез семью в город, а сам уехал в отпуск, отдохнуть в Юстиле. Ольга мне не сопутствовала, так как была опять в интересном положении. Совершенно неожиданно я там получил предложение должности товарища военного министра Болгарии.
Глава третья
Товарищ военного министра Болгарии. - Князь Александр Баттенберг и русская военная администрация. - Увольнение от службы. - Возвращение в Россию
В среду 11 августа я от жены получил телеграмму: "Сухомлинов требует важному делу среду" (то есть в тот же день). Я телеграфировал Сухомлинову, что нахожусь в деревне, вернусь в субботу, не может ли обождать? Вместе с тем сообщил ему свой адрес. В ответ он по телеграфу же предложил мне от имени Каульбарса должность товарища военного министра Болгарии с содержанием в двадцать тысяч франков. Я немедленно ответил согласием и выехал в Петербург.
От нового предложения я был в восторге. Должность, несомненно, была самостоятельная, я выходил из положения чернорабочего, который имеет право на инициативу лишь настолько, насколько то угодно начальству; меня не будут третировать свысока, хотя и внешне любезно, как Игнатьев; наконец, экономический вопрос разрешался блестяще. Александра Васильевича Каульбарса я не знал, но о его брате со времени похода сохранил очень хорошие воспоминания и думал, что с А. В. также легко будет служить.
По приезду в Петербург я отправился к Сухомлинову; прежде всего меня интересовало - почему должность была предложена мне?
Оказалось, что Каульбарс, приехав по делам в Петербург, обратился к Сухомлинову с вопросом, кого ему взять в товарищи? Сухомлинов ему указал на меня как на человека подходящего и при том собирающегося уходить с занимаемой должности*.
Тут же я познакомился и с А. В. Каульбарсом, который произвел на меня самое лучшее впечатление: молодой (тридцать восемь лет), энергичный, простой, веселый, чуждый всякой формалистики.
5 сентября я был уволен в отставку и тотчас облачился в болгарскую форму; она была схожа с нашей, но вместо сюртука полагалась темно-зеленая тужурка, а на мундире был отложной воротник с шитьем Генерального штаба. Сердечно я простился с чинами своего штаба, с которыми жил очень дружно.
Они мне поднесли на память бархатный портфель-папку (как они говорили министерский) с моим гербом и их подписями: графа Шувалова, графа Игнатьева, Энкгофа, Скугаревского, Бальца**, Грязнова, Скордули, Березовского и Лебедева. Особенностью нашего штаба было то, что мы все, действительно сидевшие в штабе (Скугаревский, я, Грязнов, Скордули, Березовский) не курили.
