Андрей не знал, какие это чертежи и что за ребята, за которых хлопочет парторг, но всей душой был на его стороне. Очень хотелось напомнить Михаилу Петровичу о себе, рассказать, что он, Андрей, уже стал чем-то, умеет что-то. Но сробел, не решился. С чего это парторг всего завода будет обращать внимание на какого-то чумазого "кузнечика", заскочившего в конторку подписать наряд?
Тогда Андрей подумал, что Михаил Петрович просто-напросто забыл о нем. Но оказалось, не забыл. В этом Андрей убедился много времени спустя, когда уже самостоятельно работал на токарном станке.
Как-то Михаил Петрович, придя в цех, направился прямо к Андрею. Подошел, потрогал быстрыми пальцами красный флажок на станке, поглядел на летящую из-под резца стружку.
– То, что ты перевыполняешь дневные задания, это хорошо. То, что ты стал членом ВЛКСМ, – тоже хорошо. А вот то, что на комсомольских собраниях ты из какой-то своей робости или, может, скромности сидишь и помалкиваешь, это плохо. А некоторые звонари и горлодёры превозносят и рекламируют себя. Ведь ты придумал приспособление для автоматической разметки и сверловки детали номер семь. Почему же премию хотели получить Нырков и Стасюк из конструкторского бюро? А еще, интересно мне знать, почему ты летаешь? Год в кузнечном, год в слесарях, а теперь в токари подался. В чем дело?
Андрей ответил, что хочет стать инструментальщиком. А для этого, мастера говорят, "все превзойти надо".
Михаил Петрович помолчал. Отошел шага на два и посмотрел на Андрея своими светлыми глазами, внимательно посмотрел. А потом вдруг будто вспомнил что-то.
– Послушай, ты Прокофьева уважаешь?
– Это мастера-то из кузнечного?
– Нет. Этот Прокофьев совсем из другого цеха. В общем, у меня есть билет. Держи. Самому мне сегодня недосуг, а ты пойди обязательно.
Андрей пошел. Михаила Петровича надо слушаться. А в следующий раз пошел уже по своему почину.
С Михаилом Петровичем в ту пору он не виделся. То есть видел его, конечно, – парторг частенько появлялся на горизонте, – но не подходил к Андрею. А Андрей сам не лез, почему-то ждал: наступит время, Михаил Петрович опять тряхнет его. И действительно, "тряхнул" года через полтора, когда Андрей был уже неплохим газозлектросварщиком.
В то лето на заводе строили новый цех. Стыки высотных конструкций приходилось варить у черта на куличках, рядом с птицами. Поначалу было страшновато, с непривычки крутило под ложечкой, тянуло книзу кишки, А потом ничего, обошлось, даже лихость появилась в работе.
