Так началась трудовая биография Андрея Коробкова.
Однако скоро выяснилось, что получить механический молот и управлять им, лихо выпростав чуб из-под кепки, совсем не просто.
– Так я и доверил тебе машину, держи карман шире, – сердито сказал мастер Тройной Прокоп (так его прозвали за то, что он был Прокофий Прокофьевич Прокофьев). – Скажи, можешь ты, к примеру, обкатать болт или там загнуть простую стремянку для рессоры, а?… То-то и оно! Нет, брат, прежде чем стать кузнецом, попрыгай-ка ты кузнечиком.
И пришлось Андрею заглянуть в допотопный горн, стать сначала учеником, а потом подручным к наковальне, взять в руки кувалду. Все это показалось Андрею обидным: за стеной передовая техника, а тут – бадья с грязной водой, доисторические клещи, закоптелое окно, как в деревенской кузне, – тьма веков! Для того ли десять классов кончил? Но вредный настырный мастер все не унимался. И постепенно Андрей втянулся в работу. А мастерить нестандартные поковки для инструментального цеха даже понравилось. Подумать только, ведь из этих железок впоследствии получится инструмент – "главное оружие рабочего класса", так говорил Тройной Прокоп.
– Тут аккуратность и точность нужна. И способность видеть в заготовках будущий инструмент. Ты умеешь видеть? Будешь и дальше работать по этой части. И не бурчи у меня!…
Андрей больше не бурчал и не обижался на мастера; механический молот уже не манил его. Про себя решил: стану инструментальщиком. Хоть сто лет проучусь, а стану! Долговязого мужчину, встретившего его впервые в цехе (Андрей теперь уже знал, что это парторг завода – Михаил Петрович), он однажды увидел снова в застекленной конторке. Михаил Петрович спорил там из-за каких-то чертежей.
Мастер горячился, ругался, сердито сыпал пепел из трубки на свой промасленный халат.
– Да что вы пристали, ей-богу! В бирюльки мы здесь играем, что ли? У меня же план, программа. Так я и пошел на эту удочку, держи карман шире!
А Михаил Петрович смотрел на мастера своими светлыми глазами и говорил спокойно:
– Однако вы попробуйте, попробуйте все-таки. Ведь не зря же ребята головы ломали. А что чертежи не слишком грамотны, это не беда, главное – мысль.
Все нравилось Андрею в этом человеке: и его светлые глаза, и спокойный голос. Мастер шумит, разоряется, даже кулаком по столу стукнул три раза – вот уж действительно Тройной Прокоп, – а Михаил Петрович все твердит, не повышая голоса:
– Надо, надо поддержать ребят. Совесть требует. Кто ж им поможет, если не вы?
