Леса на горизонте и далекие горные вершины сейчас по-новому привлекали внимание, волновали воображение: где-то там, за дымкой дрожащего от зноя тумана, движутся люди с тяжелыми тюками на плечах; горное эхо разносит удары геологического молотка о камень, постепенно меркнет дневной свет, и из пропасти вместе с криками ночных птиц выползает тьма. Усталые путники бросают на землю свою ношу, разбивают палатки; искры костра с треском летят в темное небо, к звездам: "Айда с нами в небо, землячка…"
Заведующий райздравотделом Львов, о котором Зоя говорила: "Хоть на макушке видна лысина, ничего еще дядечка и к тому же абсолютно холостой" – по-прежнему иногда заходил к Нине Павловне. Раньше ее не тяготили эти посещения, а теперь, глядя, как Львов весь вечер мучительно подбирает, подыскивает слова для разговора, Нина Павловна теряла терпение и стучала в стену Зое, чтобы та пришла пить с ними чай. А когда в июле приехал на гастроли Новосибирский театр и Львов принес билеты, Нина Павловна сослалась на головную боль и отказалась. В этот вечер она пошла гулять одна. Постояла у решетки городского сада, послушала духовой оркестр, потом купила эскимо и смотрела в темнеющую степь, где у горизонта один за другим зажигались огоньки аэродрома.
* * *
Черноволосый человек, одетый в мягкие сапоги и подпоясанную ремнем куртку, переложил с колен на скамейку большой мешок, поспешно встал, снял меховую шапку и низко поклонился.
– Здравствуйте, – удивленно сказала Нина Павловна. – Вы кто такой?
– Я Усольцев Аят, к тебе лечиться пришел, подарок принес. – Он взял со скамейки мешок и вынул из него медвежью шкуру – не очень большую, пушистую и с золотым отливом. Увидев, что Нина Павловна хмурится, быстро сказал: – Медведя начальник убил, потом говорит: "Когда пойдешь в отпуск, Аят, зайди в городскую больницу. Там есть хороший доктор, очень хорошо лечит. Шкуру отдай и от меня поклонись". – Он улыбнулся робкой, просительной улыбкой и еще раз поклонился.
– Какой начальник? – тихо спросила Нина Павловна. Она не заметила, как уронила на пол свою голубую косынку.
Усольцев нагнулся и почтительно подал ей косынку.
– Очень умный начальник, сильный начальник. Он землю копает – железо ищет, соль ищет, золото ищет.
Нина Павловна села на скамейку, взяла шкуру и покрыла ею колени; мех был густой и теплый, словно нагретый солнцем, и хотелось долго гладить его.
– Чем вы больны, товарищ Усольцев? – спросила она таким голосом, что удивленной Зое показалось, будто ее подруга вот-вот запоет.
