— Ну… — все еще сомневаясь, неуверенно начала Алена. — Говогили, что она взяла что-то. Наталье Виктоговне пегедали… не знаю, книгу, что ли, какую-то, а она якобы взяла.
Вот оно что! То есть — украла. Однако чтобы на человека такое обвинение возводить, нужно иметь какие-никакие основания.
— А почему решили, что это именно она?
— Да не знаю я, почему. Ни почему.
— Постой, Аленушка, так ведь не бывает. Чтобы вот так, ни с того ни с сего сказать на человека… Видимо, какие-то причины все-таки были? Ведь не подумали же вот на тебя, например? А?
Алена, чувствуя справедливость этого довода, снова немного замялась и через некоторое время проговорила:
— Ну, на нее подумали потому, что в то вгемя в цехе, кгоме нее, никого не было.
— То есть такие догадки, возможно, не лишены основания?
— Да ничего подобного! У нас вообще вогов нету, а уж Оля тем более не воговка. Ты вот сама здесь габотаешь, ну скажи — похожа она на воговку? Похожа, скажи?
— Да, в общем-то, нет, не похожа.
— Вот именно. Пгидумывают неизвестно что, лишь бы козла отпущения найти, а то что человек потом пегеживает — им и дела нет.
Алена с юношеской пылкостью бросилась защищать Ольгу, а я подумала о том, что если подобные подозрения имеют под собой даже малейшее основание, то нетрудно догадаться, какие чувства к Ольге должна испытывать та же Наталья, например. А ведь ей приходится ежедневно с Ольгой работать, близко с ней контактировать.
Даже себя я уже ловила на том, что, узнав причину натянутых отношений окружающих к Ольге, сама начинаю проникаться подобными подозрениями. Хотя доказательств того, что подозрения в отношении нее обоснованны, у меня пока не было.
В то время как Алена разливалась соловьем, доказывая, что Ольга — «хогошая», позвонила Наталья и попросила меня принести охру, которую они с Ольгой забыли захватить с собой.
Взяв банку с краской, я отправилась в путешествие по бесконечным лестницам.
Возвращаясь обратно, на одной из площадок я обнаружила Азатова. Эта площадка была штатным театральным местом для курения. Там стояла красивая скамейка, украденная монтировщиками из близлежащего парка, и на ней время от времени собирались многолюдные компании, одержимые общей вредной привычкой.
Но сейчас на скамейке сидел только Игорь.
— Присядь, отдохни, труженица, — произнес он, кивая на место рядом с собой. — Я тебя курить научу.
— Спасибо, отучилась только недавно.
— Ну, так посиди. Видишь, человек грустит в одиночестве. Составь компанию.
