Многие уже обзавелись тут семьями, за десятки лет, которые люди провели в этом месте, у многих появились не только дети, но и внуки, а кое у кого так и вовсе правнуки. Вот только проблема была в том, что родившиеся здесь хоть и развивались по общим правилам — с уровнями, характеристиками и прочими местными особенностями, старели и умирали как обычные люди старого мира. Ты мог быть невероятно сильным бойцом, всесильным торговцем или правителем, но твой ребенок доживал в лучшем случае до ста лет. Да — как говорят, первые люди попали сюда еще во времена Первой мировой или даже раньше. Наверняка они считали, что попали в самый настоящий ад…
Это был единственный недостаток нового мира, но недостаток весьма существенный. Те, кто попал сюда извне, могли жить очень долго и практически не старели. Но те, чьим единственным домом был этот мир, медленно, но верно угасали. Многие даже, попрощавшись с детьми, разбивали свои надгробия, не в силах смириться с жизненной несправедливостью. Но таких было не очень много. В большинстве своем люди предпочитали жить пусть и в печали, но в вечной.
— Как жизнь, Палюшик? — этот невзрачный полноватый мужичок по имени Виктор был, наверное, единственным, кто мог себе позволить так со мной разговаривать. Все, как правило, или были отстраненно холодны, или держались откровенно по-лизоблюдски. А этот был простой как валенок, хоть и весьма неглупый. Он был слишком умен, просто не торопился это показывать. Его неряшливая внешность, у многих вызывающая если не брезгливость, то сочувствующую улыбку, всех вводила в заблуждение. Даже меня саму поначалу. До тех пор, пока не возникла необходимость наказать одного зарвавшегося придурка из торговой палаты. И именно Виктор тогда подсказал мне, как следует поступить. Железные нотки в голосе, абсолютная уверенность — в тот момент его было не узнать. И вот он уже опять неряшливый толстяк, улыбающийся и заискивающий. А тот парень из торговой палаты, посмевший прилюдно высмеять мой департамент, месяц не вылезал из лаборатории Крюгера. Не в качестве помощника, нет. В качестве подопытного. С тех пор он старался обходить меня за сто метров.
— Как обычно, — пожала я плечами, улыбнувшись Виктору, но не остановилась.
Он пристроился справа и чуть позади, продолжая незатейливо начатый разговор.
— Слышал, ты все никак не избавишься от идеи своей экспедиции?
— Ага, — не глядя на него, кивнула я.
Ничего нового. Этот вопрос он задает мне уже на протяжении последних двух или трех месяцев. Именно столько я безуспешно пытаюсь склонить верхушку на вылазку в изначальную местность. До этого я всего лишь просила отправить меня и еще несколько человек на внешнюю границу Дальнего леса. Но добилась лишь нескольких экспедиций в разрушенные города вдоль границы внутренней. Там мы нашли целую кучу полуистлевших от времени манускриптов и вполне приличных на вид томов, которые теперь безуспешно пытались расшифровать. Увы, талантливых лингвистов в моем департаменте, да и вообще во всей Новой Москве, попросту не было. Не было их, я так подозреваю, и в Новом Лондоне.
