Слева от него стоял здоровенный мужик, вооружённый увесистым молотком. На лице его, испещрённом оспинами, играла недобрая ухмылка. Руки верзилы были покрыты шрамами от ожогов — точь-в-точь такие Сурья видел у холостых кузнецов долины.
Из-за спины мужика выглядывала уже знакомая ему русоволосая макушка.
— Я сразу смекнула: не нашенский князь! Одет странно, да выглядит, как девица.
— Молодец, Данка! — похвалили коварную обольстительницу из толпы.
Данка улыбнулась, но, встретившись взглядом с Сурьей, прикусила губу и поспешила исчезнуть.
— Вот дрянь-то, — прошипел Орест.
— Я пришёл с миром, — громко сказал Сурья, подняв ладони к верху, — и уже ухожу.
— Как бы ни так! — загудела толпа.
— А ну-ка, выясним, что за князь? Ты откуда будешь?
— Из Залесья, — нашёлся Сурья.
— Надо же, — хохотнул кузнец, — знамо таковых. Чьих кровей, говоришь?
— Берестовичей.
— Ой, лжёшь! Берестовичи — бояре, а не князья.
— Я и не говорил, что князь.
— Опять лжёшь!
— Говорил! — выкрикнула откуда-то Данка.
— А ну, в холодную его. Пусть настоящий князь решает, что делать с самозванцем.
Сурья огляделся вокруг — его окружили со всех сторон — мужики и бабы, стар и млад, в рубище и добротных белотканных рубахах. Ни много ни мало — человек тридцать, и каждый — кто с вилами, кто с топором, кто с оглоблей, а сбоку ещё и лучники, правда, с красными, видно, с попойки, носами, изрядно потрёпанные и окосевшие до той самой одури, когда сам дьявол нипочем.
— Ну всё! — рявкнул Орест, сбрасывая морок, — с меня хватит. А ну пошли вон!!!
Народ в ужасе замер, глядя, как буквально из воздуха рядом с княжичем-самозванцем нарисовался ещё один — с клыками, блестевшими из-под оттопыренной верхней губы, и синей кожей. Некоторые побросали вилы и стали неистово креститься, другие уже начали разворачиваться, чтобы бежать со всех ног.
— Сатана! — завопил кузнец и метнул в Ореста молоток.
Тот лишь усмехнулся, поймав нехитрое орудие на лету, затем уставился на кузнеца тяжёлым колдовским взглядом. Верзила зашатался, хватаясь рукою за грудь, и упал навзничь. Глаза его закатились, так что стало видно лишь выпученные белки, губы шевелились, жадно хватая воздух.
— Бей Сатану! — раздался пьяный голос. Кричавший громко икнул и запустил в Ореста лопатой.
— Держись за моей спиной, — велел Орест, прижимаясь к брату. И тотчас же в его грудь вонзилось несколько стрел. Он улыбнулся, вынимая древки с бородатыми наконечниками, с которых свисали частички окровавленной плоти. Было жутко больно, однако Орест не подал виду.
