– П-позор? – всхлипнула Дорайна, не сдержав подступивших рыданий. – Я доказала тебе, что стреляю не хуже тебя, а ты считаешь это позором?.. Я думала, ты гордиться мной будешь…
– Я бы тобой гордился, будь ты, как Арника, – Мойдер выпрямился и оперся на лук. – Она – замечательная хозяйка, ее стряпню хвалят все, кто пробовал. В доме благодаря ей чистота и уют. Любой был бы счастлив взять такую жену. А ты что? От домашней работы отлыниваешь, твою стряпню только свиньям давать, да и те бы не стали есть. Вместо того, чтобы учиться тому, что подобает женщине, бегаешь в лес и из лука стреляешь. Мне стыдно, что у меня такая сестра.
Каждое слово хлестало, словно удар кнута. Дорайна стояла, понурив голову, уже не пытаясь сдерживать текущие по щекам слезы.
Кильдер что-то пытался сказать, прервать безжалостную речь Мойдера, но тот останавливал его взмахом руки. Арника же, хоть и жалела сестру, поддерживала старшего брата. Он – мужчина, он всегда прав. Дорайна забыла, что должна знать свое место. Пусть грубо, пусть жестоко, но кто-то должен был вернуть ее с небес на землю. И лучше, что это оказался тот, кого девушка уважала больше других. Может, после этого Дорайна возьмется за ум и выбросит из головы всякие глупости.
Закончив свою речь, Мойдер двинулся к поселению. Остальным через плечо бросил:
– Нельзя, чтобы девчонок кто-то здесь увидел. Скоро люди начнут просыпаться. Нам лучше вернуться домой.
Кильдер и Арника последовали за ним, Дорайна же тряхнула головой и осталась на месте. Заметив, что она не идет следом, Мойдер вернулся и с раздражением схватил ее за руку.
– Ты слышала меня? Домой пойдем.
– Если там меня считают позором, у меня больше нет дома, – заявила она и сбросила его руку.
– Ну и тать с тобой. Делай, что хочешь, – сплюнул он и быстрым шагом продолжил путь, а про себя подумал: «Все равно никуда не денется. Придет домой, как миленькая».
Если бы Мойдер мог сейчас проникнуть в голову сестры и прочесть ее мысли, то схватил бы в охапку и потащил за собой, невзирая на сопротивление. Даже и не проникая в мысли, но зная ее характер, мог бы это сделать. Но парень был слишком раздосадован тем, что ему утерла нос девчонка. Те слова, что он ей наговорил, во многом были продиктованы досадой. Конечно, Дорайне или остальным ребятам Мойдер ни за что в этом не признался бы. Гордость и уязвленное самолюбие иногда приводят к плачевным последствиям, но в юные годы мало кто задумывается об этом.
