Пока корабль, следуя за дельфином, медленно шел узким рукавом залива Баркли, на голых берегах мы не видели никаких признаков человека. Гогочущее, свистящее, каркающее царство морских птиц. Хищные кормораны, гуси, утки, буревестники… Над нашими мачтами, словно привороженный, кружил одинокий альбатрос — величавая птица, будто облитая светло-коричневой эмалью.
Поворот, еще поворот… Неожиданно на лобастом каменном мыску появилась старинная береговая пушка. Ржавое жерло нацелено прямо на корабль. Невольно становится не по себе. И недоумение: откуда она взялась на птичьем-то базаре?
Наконец за длинной песчаной косой залив распахнулся — бухта. Как тихое продолговатое озеро. Впереди, чуть правее курса, — полузатопленный трехмачтовый барк. Обломленные реи, висячие обрывки такелажа, прогнивший, с побитыми бортами корпус. Но все же это был барк… Месяц назад мы заходили в Пунта-Аренас, чилийский порт в Магеллановом проливе. В гавани там стояли на мертвых якорях барки, клиперы, бригантины. Построенные еще в прошлом веке, они были в таком же запущенном состоянии, как и этот барк на рейде Порт-Стэнли. И все же трудно было оторвать от них взгляд. Дивные видения вставали передо мной. Безбрежный голубой океан, белые паруса, пенный след за кормой… Крылья грез несли меня к тем славным дням, когда парусный флот был владыкой морей и океанов. И вот теперь, в заливе Баркли, я переживал то же волнение. Снова я вижу полные ветра паруса барков, клиперов, бригантин…
А вы, что без конца всю жизнь
Из года в год
Руинам и вещам вести привыкли счет,
Что знаете о нас, которым с детских лет
Дороги озарил жемчужный звездный свет?
Метрах в двухстах от полузатопленного барка стояли ярко расцвеченные прогулочные яхты. В бухте, где в последний раз отдал свои якоря старый барк, эти пластмассовые красотки казались досадным недоразумением.
Смеяться любим мы под грохоты лавин,
И ветер мчит наш смех к далеким очагам.
Мы утром на заре под парусом скользим
По вспененным волнам.
Но зори, паруса — не поклоняться ж им?
До зорь и парусов какое дело нам?
Должно быть, какое-то дело все же есть. За барком на возвышенном правом берегу белыми камнями по замшелому бурому граниту чья-то рука выложила огромный парус и три слова: «Бигль», «Барракуда», «Протектор». Три известных английских корабля, оказавших этой бухте честь своими визитами. Первым был парусный «Бигль». На нем приходил на Фолкленды Чарлз Дарвин.
Когда входишь в бухту, Порт-Стэнли сразу весь как на ладони. Вдоль левого берега, будто по наклонной шахматной доске, ровными рядами выстроились сотни три маленьких домиков под красными и голубыми крышами. Несколько двухэтажных серых коробок выглядят среди них неуклюжими громадинами. На окраинах города слева и справа изящные островерхие церкви: одна протестантская, другая католическая. Вынесены они на противоположные концы города, словно во избежание соперничества двух религий.
