— Они всегда только отдавали, но теперь пришел и их черед брать! Теперь они хотят получить свою долю. Слезами они орошали эту землю, растили хлеб и умирали от голода. Напряги слух — и ты поймешь, как обманчивы тишина и спокойствие земли. Там, в ее недрах, клокочет и ищет выхода поток расплавленной лавы. Скоро этот поток вырвется на поверхность. Дрогнет земля — и рассыплется прахом уродливое здание, простоявшее века…
Я открыл глаза. Лицо Джуну склонилось надо мной.
— Что же ты замолчала? Продолжай, — сказал я.
— Но я ничего не говорила…
— Тогда скажи что-нибудь.
— Одно скажу: поскорее уезжай домой.
— А ты?
— Я останусь тут. Моя работа еще не кончена.
Я приподнялся и сел.
— Ну, а моя только начинается, Джуну!
— Что ты хочешь сказать?
— Я останусь с тобой и помогу завершить твое дело, а потом заберу тебя отсюда.
Джуну поглядела на меня испытующе.
— Наше дело завершится не скоро, Джибен, ибо это великое дело. Имя ему — любовь к человеку, а его единая правда — равная доля для всех. Эта правда — извечный закон, но ее нужно вырвать из звериных когтей…
— Что же должны мы делать?
— Поднимать народ на борьбу. И жертвовать собственным счастьем. Иного пути нет.
И тут я увидел, что по ее щекам бегут слезы.
В палатку быстро вошел полицейский офицер.
— Приказываю вам следовать за мной, — обратился он к Джуну. — Вы арестованы.
Я поднялся с земли.
— Джуну, — сказал я и схватил ее за руку, — я пойду за тобой, куда бы это ни привело меня. Отныне наши пути слились воедино.
Рано утром пассажирский поезд медленно прошел по мосту над пересыхающей речушкой и остановился у небольшой станции. Шушил, с дорожной сумкой в руке, сошел на перрон. Уже сильно припекало — день обещал быть знойным.
В большом городе человек состоятельный не испытывает никаких неудобств. Там делается все для того, чтобы его жизнь текла легко и приятно. Но совсем другое дело — глухая провинция. Выезжая из Калькутты, Шушил дал телеграмму тестю, чтобы его встретили, — и вот он стоит на перроне со своей тяжелой сумкой, поезд давно умчался, а кругом ни души.
Ему вспомнились напутственные слова бабушки: «Шушил, я с нетерпением буду ждать дня, когда ты вернешься со своей молодой женой и маленьким сыном. Ты едешь в глухие места. Да хранит тебя богиня Дурга! Я положила в сумку несколько узелков со сластями, чтоб ты не скучал в пути».
Шушил усмехнулся и направился к помещению начальника станции. Пожилой мужчина в потертой форменной куртке отложил бумагу, на которой что-то писал, и взглянул на него.
