Всю дорогу Лабонья и ее мать испытывали смущение. Впервые в жизни они ехали в вагоне первого класса, со всеми удобствами. При них находились слуги, дарован[26], сверкающий бляхой, трое помощников Шиву. Шиву сорил деньгами налево и направо — был бы лишь повод для траты. Его щедрость почти пугала.
Когда поезд пришел в Калькутту, оказалось, что там уже ждали Шиву: у вокзала стояли два громадных сверкающих автомобиля. Не отвечая на поклоны, никого не удостоив словом, он прошел к машинам вместе с Кхуримой и Лабоньей.
Автомобиль привез их на Лэйк-род, к дому с громадными воротами. На одной из колонн медная дощечка: английскими буквами написано имя Шиву — Ш. Н. Сенгупта. Тотчас же к машине подошла старая няня. За нею — служанка. Видимо, здесь уже были извещены о приезде гостей. С лица Лабоньи исчезла насмешливая улыбка.
На первом этаже — громадная контора.
— Что это такое, Шиву-да? — спросила Лабонья.
— Здесь я работаю, идемте дальше, — Шиву повел их наверх.
Отделанные мрамором коридоры и лестницы, повсюду бесчисленные зеркала, картины, роскошная мебель, люстры; слышен мелодичный звон часов. У дверей одной из комнат Шиву остановился:
— Входите!
Кхурима заколебалась:
— Там кто-то разговаривает, как же мы туда войдем, Шиву?
— Никого там нет, это радио. Вот тут вы и будете жить. Здесь гостиная, дальше спальня. Рядом ванная… Пойдем со мной, Болу.
Брат Лабоньи, тринадцатилетний Болу, послушно пошел за Шиву.
Кхурима и Лабонья обменялись взглядами. Они не могли прийти в себя от изумления. Этот роскошный дворец в Калькутте принадлежит Шиву! Шиву — хозяин такого великолепия! Тот самый Шиву, у которого три года назад не было и горсти риса! Прошло всего три года! Да, во время войны все возможно!
Кхуриме трудно разобраться во всем этом. Она чувствует себя совершенно растерянной. Ее подавляет окружающая роскошь.
Старший слуга внес ворох шелковой одежды. Вслед за ним появился повар-брахман:
— Пойдемте, госпожа, в кладовые. Вот ключи, их прислал вам милостивый бабу.
Вернулся Болу, вымытый, нарядный — совсем мальчик из богатой семьи. Взглянув на него, Лабонья не могла удержаться от улыбки.
Вечером, встретившись с Шиву, Кхурима сказала:
— У тебя здесь, сын мой, все не по-нашему.
Шиву усмехнулся:
— Ничего не поделаешь, ведь это Калькутта! Вы в деревне все еще держитесь за прошлое. Здесь так нельзя, Кхурима…
На улице раздался гудок автомобиля. Шиву объяснил:
— Вам подали машину. А где Лабонья?
— Машину? Это еще зачем? — опросила Кхурима.
