Я отдаю Трэвису готовую анкету, уже без всяких шуток и любезностей, и он молча вручает мне следующую. Я сажусь за стол и понимаю, что задние ножки стула пошатываются. Покачиваясь взад-вперед, я пытаюсь определить степень его неустойчивости и в конце концов решаю бросить этот стул и найти другой.
Я обхожу ряд стульев, с силой надавливая на спинки и двигая их, чтобы проверить на надежность. Все они ни к черту не годятся. Последний в ряду вроде бы более или менее надежный; я подтаскиваю его к столу, снова усаживаюсь и продолжаю заполнять тест. И замечаю, что все это время Трэвис внимательно за мной наблюдал.
Теперь я корплю над Калифорнийским психологическим опросником, который просто унижает мое достоинство, потому что такие тесты нельзя давать профессионалам.
Еще больше утверждений «верно» – «неверно», разработанных, чтобы выявить социально-психологические аспекты моей личности. Я пишу, а в голове у меня вертится все та же мысль: «говнюки». Этот тест длиннее остальных, видимо, он займет все время, оставшееся до конца встречи.
Я поднимаю голову и вижу, что Трэвис подсчитывает результаты тестов, с которыми я уже расправилась. По его лицу невозможно угадать, о чем он думает. Я пытаюсь сконцентрироваться и закончить опросник побыстрее, чтобы не оставить о себе плохое впечатление.
Стоя перед ним с заполненным КПО, я замечаю, что Трэвис разложил перед собой оценочные листы, чтобы ускорить процесс.
– Вы закончили?
– Да, – улыбаюсь я, давая ему еще один шанс заметить, какая же я очаровашка.
– У нас с вами, согласно расписанию, еще одна встреча, сегодня днем, попозже, – сообщает он. – Я использую это время, чтобы подсчитать результаты тестов, на которые вы уже ответили. И потом мы их обсудим, хорошо?
– Да, хорошо. – Я и не заметила, как прошли эти два часа. – Тогда увидимся позже.
Попрощавшись с Трэвисом, я иду в свой кабинет, чтобы немного успокоиться и собраться. Я давала эти тесты пациентам много лет, и все равно каждый раз после того, как мне приходится пройти через это самой, я чувствую себя так, словно меня тщательно осмотрели, ощупали все интимные места и оставили голой на дожде, всем на обозрение. Вопросы построены так, чтобы было невозможно соврать. Все эти маленькие механизмы отлично работают для того, чтобы обнаружить противоречия в ответах. И теперь эти мощные увеличительные стекла направлены на нас самих, и это как-то неправильно. И несправедливо.
– Дэвид! – Можно и не орать, он и так услышит меня через стену, но сегодня мне действительно необходимо, чтобы Дэвид зашел.
