– Я сейчас пишу большую картину для церкви в Азоло, уже почти закончил, Катерина заплатила вперед, – похвастался Лотто.
– Значит, купишь мне подарок, милый? – перебила его Маддалена.
– Куплю, конечно.
– Знаешь, что мне очень нужно? – Маддалена ласково перебирала волосы Лотто. – Браслет с изумрудами. С большими!
– Подожди, – отстранил он девушку. – Я ведь привез новую картину, в Азоло я вообще будто родился заново. У Катерины в замке собираются такие люди! Там Пьетро Бембо, он каждый вечер читает отрывки книги. Еще сейчас живет один архитектор, Джулио Камилло, мы с Дзордзи будем работать вместе с ним. По вечерам мы часто играем в сиенскую игру, надо нам тоже сыграть! Виоланта, слышала когда-нибудь про сиенскую игру? Еще меня обещали научить играть в шахматы. Дзордзи играет на лютне и поет нам каждый вечер. Давайте в следующий раз музыкантов позовем, что ли, нельзя вот так, только пить и есть, у королевы при дворе так не делают… А вино, какое вино у Катерины! Божественное!
– Я тоже петь могу, не хуже Дзордзи. Давайте будем играть, знаете во что? – захлопала в ладоши Маддалена. – В Риме часто мы играли в «бурный ручей», когда двоим завязывают глаза и раскручивают, а другие, кто есть в комнате, встают парами вокруг…
– Нас всего четверо, вообще-то неинтересно играть вчетвером, лучше давайте пойдем в мастерскую к Дзордзи, – не унимался Лоренцо. – Что здесь сидеть? Тициан, я хочу показать тебе свою новую картину. А ты что-нибудь сделал после того, как закончил портрет Виоланты?
Тициану нечем было похвастаться. Обычная работа: мастерская Джамбеллино выполняла большой заказ для храма Сан-Дзениполо, одновременно писали несколько картин. Он прописывал ткани, деревья на заднем фоне, а по ночам рисовал при свече или перерисовывал иллюстрации из книг.
Идея пойти в мастерскую к Джорджоне девушкам понравилась. В сопровождении служанки, которая несла бутылку с вином и снедь в корзине, веселая компания отправилась к палаццо Контарини.
* * *
Новая картина Лоренцо Тициану показалась слабой. Тем не менее он сказал несколько слов, приятных автору, и говорить их Тициану было тем более легко, что источник вдохновения хорошо угадывался.
– Аллегория? – спросил Тициан, с удовольствием выговорив ученое слово.
– Верно, аллегория мудрости и порока! А ты откуда знаешь? Неужели сразу можно догадаться?
– Ты читал «Полифила»? – Тициан был уверен, что угадал.
– Да, Дзордзи принес книгу в нашу мастерскую в Азоло, теперь рассматриваю ее часто, ты тоже?
