— Констебль сыскной полиции Холмс.
Хаттон кивнул, взял сигарету из пачки на столе секретарши и закурил. Девушка недовольно нахмурилась и села, поправив короткую юбку. Хаттон, до сих пор не взглянувший на Холмса, рассеянно смотрел куда-то в пространство. Он подошел к окну, посмотрел вниз, задрал голову, выпустил дым в высокий, темный потолок и прислонился к стене.
— Сделай мне кофе, Кристина. — Его глаза поймали взгляд Холмса. — А вы не желаете?
Холмс покачал головой.
— Вы уверены? — доброжелательно спросила Кристина, снова вставая.
— Ну, пожалуй, выпью. Спасибо.
Улыбаясь, она прошла в кухню или в чулан, чтобы наполнить чайник.
— Итак, — проговорил Хаттон, — чем могу служить?
Еще одной особенностью этого человечка был его высокий голос. Не пронзительно-женский, но очень высокий и немного сиплый, как будто когда-то он повредил голосовые связки.
— Мистер Хаттон? — Холмс хотел быть уверенным.
Тот кивнул.
— Джимми Хаттон, профессиональный фотограф, к вашим услугам. Вы женитесь и хотите получить скидку?
— Ничего подобного.
— Портрет? Девушка? Родители?
— Нет, к сожалению, я по работе. По нашей работе.
— Стало быть, никакой работы для меня.
Хаттон улыбнулся, взглянул на Холмса второй раз и затянулся сигаретой.
— А я мог бы сделать неплохой портрет. У вас сильный подбородок, выразительные скулы. С приличным освещением…
— Спасибо, не стоит. Я терпеть не могу сниматься на карточки.
— Я говорю не о карточках. — Хаттон обогнул стол. — А об искусстве.
— Потому я и пришел к вам.
— То есть?
— Мне очень понравились ваши фотографии в газете, и я хотел попросить вас помочь мне.
— В чем?
— Речь идет о пропавшем человеке.
Холмс был не великий лгун. Когда он рассказывал что-то совсем несусветное, уши его начинали розоветь. Не великий лгун, но и не бездарный.
— О молодом человеке по имени Ронни Макгрэт.
— Это имя ничего мне не говорит.
— Он хотел стать фотографом, вот почему я хотел узнать.
— Что узнать?
— Не заходил ли он к вам. Ну, за советом, например. Вы же известный мастер.
Холмс чувствовал, что Хаттон вот-вот раскусит его примитивную игру, но тщеславие победило. Фотограф прислонился к столу, сложил руки, закинул ногу на ногу.
— Как он выглядел, этот Ронни?
— Довольно высокий, короткие темные волосы. Он делал фотоэтюды — знаете, Замок, Колтон-хилл…
— А вы сами не фотограф, инспектор?
— Пока только констебль. — Холмс улыбнулся ошибке Хаттона, но спохватился: не собирается ли он поймать его на ту же удочку? — И никогда не фотографировал сам, только как любитель.
