— Нет дыма без огня, — повторил он.
— Я завтракал сегодня с Томми, — ответил Ребус.
— С моим братом Томми?
Ребус кивнул.
— Тебе повезло. За последние пятнадцать лет он ни разу не приглашал меня на ланч.
— В «Эйри».
Маккол присвистнул.
— По поводу уотсоновской кампании.
— Да, ведь Томми ввязался ее спонсировать, так? Господь с ним, я на него не в обиде. В свое время он мне кое-чем помогал.
— Он слегка перебрал за столом.
Маккол тихо рассмеялся.
— Значит, он не изменился. Что ж, может себе позволить. Его транспортная компания цветет и пахнет. Сначала он не вылезал из конторы сутками, без отпуска и выходных, а теперь может оттягиваться сколько душе угодно. Как-то его бухгалтер посоветовал ему, чтобы скостить налоги, взять год отпуска. Мы бы не отказались от таких проблем, Джон?
— Ни в коем разе, Тони.
Маккол кивнул на мешок в руках Ребуса.
— Это проясняет дело?
— Не сильно, но проясняет. Надо разобраться с отпечатками.
— Могу сказать тебе без лаборатории: отпечатки покойника и Чарли.
— И еще одного человека.
— Твои, Тони. Ты только что дотрагивался до аппарата.
— В самом деле. Я не подумал. Но все же это кое-что, а? По-моему, есть что отпраздновать. Я голодный как собака.
Когда они выходили из комнаты, самая высокая стопка покачнулась и книги разъехались по полу, как костяшки домино. Ребус обернулся.
— Духи, — пояснил Маккол. — Обыкновенный полтергейст.
* * *
Он увидел совсем не то, что ожидал. Фикус в горшке на полу, черные рольставни на окнах и даже запыленный компьютер на новом пластиковом столе. И все же это была обычная квартира жилой многоэтажки, не предназначенная для устройства офиса или ателье. Холмс обошел комнату, выполнявшую роль приемной, пока секретарша, вчерашняя выпускница школы, ходила звать «его высочество». Почему-то так она назвала хозяина ателье. Хорош начальник, подумал Холмс, если подчиненные позволяют себе отпускать при посетителях шутки в его адрес. Когда дверь открылась и Джимми Хаттон появился на пороге, Холмс понял, что девочка имела в виду.
Хаттону перевалило за пятьдесят, но он носил длинные волосы, спадавшие на лоб почти до самых глаз, и одет был в весьма потертые джинсы, наивно предполагая, что это его молодит. А росту в нем было не больше пяти футов и двух-трех дюймов. В самом деле, «его высочество».
Он вышел с недовольным выражением лица, оставив свой аппарат в спальне, служившей ему в этой крохотной квартирке студией. Он протянул руку, и Холмс пожал ее.
