Кровавое причастие | страница 4



Пронзенные вилами, с выпавшими кишками, перебитым позвоночником, заколотые или зарубленные насмерть, задушенные цепями, в разбитых тяжелыми молотами доспехами. И кровь — она была повсюду, впитавшись, словно навечно, в снег и лед немых улиц. Но вот, наконец, и ворота. Распахнутые настежь, а за ними темнота предутреннего морозного леса, освещенного пламенем горящих домов.

Там спасение, свобода. И новая жизнь, взращенная в горниле мести. Но вдруг на дорогу перед всадниками выскочили два воина — злобно оскалившись, они вынырнули в полной тишине из-за угла последнего из домов — хранилища шкур — и, страшно завывая, вскинув свое оружие, уже отведавшее киммерийской крови, бросились к лошадям, стараясь сбить с них всадников. Не раздумывая, Корин слетел с крупа коня на землю, кряхтя, грохнулся в снег, умудрился кувыркнуться через голову, тряся седой головой, и, выхватив из ножен тяжелый кинжал, бросился на врага. Ниал поднял своего коня на дыбы, пугая врагов и отрезая их от лошади Маев.

— В лес, скачи в лес, Маев! Мы скоро тебя догоним, — и он с силой стукнул ее лошадь по крупу крепкой рукой, отдавая свой последний приказ. Маев, обогнув по дуге место схватки, вырвалась на свободу.

Она еле держалась в седле, а конь уносил ее все дальше во тьму.

Изредка она оглядывалась — там умирал ее привычный мир и ее семья. И слезы стояли в глазах. Но киммерийские девы не плаксы. Она знала, что иного выхода нет. И она была в ответе за другую жизнь — еще не рожденного сына, которого так желал Ниал, и она не могла подвести его. А боль безысходности душила сильнее врага, и впереди во мраке лишь путь в неизвестность.

* * *

Ниал, громко крича, выхватил из ножен меч и бросился прямо с седла на врага. Со вторым уже схлестнулся Корин — два тела сплелись в страстных объятиях и катались по земле у крыльца одного из соседних домов. Слышался хрип старика и проклятия ванира. Противник Ниала был не высоким и видом напоминал поджарого пикта, и только рыжая борода колтуном торчащая из-под рубахи говорила о другом. В руках воин сжимал огромную секиру, а глаза горели огнем безумия и жажды смерти. Взревев будто разъяренный тур, он бросился в бой. Ниал мечом отбил его оружие, по дуге пустив его в сторону, затем крутанулся на пятках и, в одно мгновение выхватив кинжал, вогнал его в бок врагу, разрезая одежды и плоть. Он сразу же отскочил в сторону и едва успел увернуться от стальной смерти, метнувшейся к нему с небес, — что едва не лишила его головы. Удар по ногам и ванир падает в снег с перерубленными коленями. Алая пена пучится на его губах, в глазах ненависть и боль, и так трудно сдержать крики проклятий, рвущиеся наружу.