* * *
Я очнулся в полной темноте. В голове дико шумело и жуткая боль жгла затылок — видимо там образовалась огромная шишка. Упал ли я на землю или кто нанес мне удар сзади, я не знал. Но шум в голове говорил, что удар был достаточно силен.
Полежав немного на холодном каменном полу, я немного привык к окружающему меня мраку и понял, что тьму развевает свет — тусклый и слабый. Очень осторожно, проверяя на работоспособность руки и ноги, затекшие от долгого лежания без движения, я приподнялся на локте и перевернулся на живот, взглянув что же было у меня за спиной. И ужас, открывшийся мне тогда, заставил меня замереть. Я вновь был там, в той огромной темной комнате под землей. Я лежал в углу там, где скрывалась, припадая к самой стене тень от горы коробок, упирающейся в потолок. Свет тусклых факелов освещал зал — и старые разломанные доски, и лестницу, болтающуюся в воздухе, и дверь в дальней стене.
Но многое было ново в этом кошмаре. Иначе, чем было во сне. На лестнице висел привязанный крепкой веревкой мой брат — избитый, окровавленный, в рваных одеждах, — а вокруг него с мрачным видом и пустотой в глазах выхаживал Реджинальд, друг семьи, и кривая усмешка блистала на его лице. В руках он сжимал острый стальной прут и гнев искажал его лицо мертвой гримасой. Неужели это был тот же человек, которого мы знали столько лет? Что же изменилось так вдруг, или не вдруг?
Раз за разом, размеренно и с наслаждением, Реджинальд вскидывал руку и бил со всей силы прутом по не подающему признаков жизни телу Френсиса. Но приглядевшись повнимательнее, я понял, что брат еще жив — синяя жилка на шее ритмично пока еще билась, натягивая тонкую кожу. Но Френсис был без сознания. Кровавая пена пузырилась на его разбитых губах. Один глаз заплыл, кожа на левой щеке была порвана. Липкий пот покрывал все его тело, искрясь в свете факелов.
— Ты не знаешь, как быть, — тихо говорил Реджинальд, обходя кругом Френсиса. — Ты почти мертв и боль твоего тела пьет твою жизнь. Ты знаешь, что умрешь, и ничто уже тебя не спасет. Но ты почувствуешь все ласки смерти, даже в забытье я не позволю тебе скрыться, чтобы утихомирить боль. Нет, ты ответишь за все. Ты и твой нареченный брат. Последние из рода Райтов. И тогда моя месть свершится.
Реджинальд оскалился и с гневом в глазах обрушил несколько ударов на грудь брату, оставляя багровые рубцы на оголенной в прорехах рубахи коже, затем успокоившись продолжил.
— Ты не знаешь где ты и почему находишься здесь. Я отвечу. Знай, ты у меня в гостях. Не у этого отродья и безбожника Реджинальда, нет. Если ты еще не понял, то это поместье барона Вартклифа. И я его сын, — он усмехнулся и прикрыл глаза, словно вслушиваясь в далекие, лишь ему одному слышимые голоса. — Много лет назад твой отец участвовал в заговоре против короля и барон Вартклиф был его правой рукой. Но король купил всю верхушку заговорщиков и одарил своей милостью. А твой отец не захотел делиться. Он предал своих товарищей. Почти все они были убиты еще во дворце. Но мой отец смог добрался до поместья, израненный и весь в крови. Следом ворвались солдаты, и барон, сражаясь, у дверей спальни нашел свою смерть. Земли его распродали, а титулы забрали. Моя мать умерла на могиле отца от горя, что терзало ее нежную душу. А дочь моя, милая нежная Лили, была убита тобой и твоим братом, когда убегала от загонщиков и егерей по ночному лесу. И я пришел за расплатой. Как же долго я ждал этого…
