Теперь нужно было быстро освободиться. С этим проблем не возникло. Правда, запястья были перетянуты сыромятным ремнями на совесть, но против хорошо заточенной штыковой лопаты, весьма удачно стоявшей в углу хлева, и они оказались бессильны. Следом я освободил товарищей по несчастью, которые рвались этой самой лопатой чуть ли не расчленить предателя.
- Рано ещё его кончать, может, и пригодится нам этот Опанас, - сказал я. - Давайте-ка лучше скрутим его как следует, да и кляп в рот засунем, чтобы не создавал шум раньше времени.
Когда спелёнатый и мычащий Опанас лежал на заботливо накиданной подстилке из сена, я велел моим напарникам оставаться его стеречь, а сам отправился по душу невестки хуторянина. Винтовку я оставил товарищам. При Опанасе наших пистолетов и ножа не оказалось, на вопрос, где конфискованное у нас оружие, тот только ругался и сверлили нас ненавидящим взглядом. Устраивать допрос с пытками было некогда, нужно разобраться с его снохой, чтобы не подняла шум раньше времени.
Во дворе было уже темно, разве что на воротах висела всё та же керосиновая лампа, да светились оба занавешенных оконца горницы. Это не считая неверного света луны, пытавшейся протиснуться между облаками. Не вляпаться бы в коровью лепёшку... Тихо прокрался через сени, в полной темноте ориентируясь наощупь, неслышно толкнул дверь в горницу, петли которой, на моё счастье, оказались смазаны так же хорошо, как и двери во двор. Наталка прибиралась и одновременно напевала негромко грустную песню:
А в л╕ску, в л╕ску, на жовтом п╕ску
Ой дай Боже!
Зростання деревце тонко, високо,
Тонко, високе, в кор╕нь глибоке,
В кор╕нь глибоке, листом широко;
На те деревце гуси, лебед╕,
Ой сидять, сидять, далеко бачать,
Ой бачать ж ува чисте поле,
Чисте поле, син╓ море,
На синьому мор╕ корабель пливе,
А в т╕м корабл╕ кречна панна,
Кречна панночка тай й Маруненька...
Душевно у неё выходило, я аж заслушался. Когда она, наконец, увидела меня, то замерла с тряпкой в руках и уже собралась закричать, так что я быстро шагнул вперёд, зажимая ей рот ладонью. Не исключено, что сват Опанаса с сыном уже к хутору подъезжают, и крик может их насторожить.
- Тише, красавица, не шуми, иначе беда будет. Ты лучше скажи, куда пан Опанас наше оружие дел?
- Що з ним? - спросила она, когда я убрал ладонь.
- Живой он и ещё вполне здоровый... пока.
Оба пистолета и нож лежали за занавеской прямо на подоконнике, видно, Опанас собирался перепрятать их более надёжно уже после разборок с нами. Посоветовав связанной на совесть Наталке не пытаться освободиться, я вернулся в хлев, где меня ожидали товарищи по несчастью. Один 'ТТ' я отдал Медынцеву, второй оставил себе, как и нож, с которым обращался всяко лучше майора НКВД.
