– Я доказал его иначе, – проговорил он, – правда-правда. У меня, знаешь ли, тоже есть совесть, хотя, честно говоря, я ею нечасто пользуюсь. Но в этот раз, когда я обдумал, что произошло, голосок внутри меня шепнул: «Поступай, как знаешь, старина, с этим человеком, беси его и выпихивай хоть до посинения, но работу его не трогай. Этой работой он добывает себе кусок хлеба…»
– Да, – прервал я его, – а после сказанного мною на пароходе – о том, что я с тобой сделаю, когда мы будем на равных, тебе хочется, чтобы я пожил подольше. Прекрасно тебя понимаю. Любому станет страшно при мысли о жалкой участи, которая тебя ждет, когда мой дух возьмется за дело. А ведь я уже его тренирую.
– Эх ты, жалкий смертный! Да от тебя смех берет! Нашел чем меня напугать! А что мешает мне тоже взяться за тренировки? Тренироваться можно и вдвоем – да хоть бы и втроем. Еще немного, и я пожалею, что постарался тебе помочь в этой истории с рукописью.
Меня охватило смутное предчувствие новой беды.
– Что? – нервно спросил я.
– Я говорю, я уже раскаиваюсь, что постарался тебе помочь в истории с рукописью. Признаюсь, сочинение – особенно стихов – для меня адский труд, и мне жалко себя: столько труда потратил, чтобы написать материал взамен размокшего, а в ответ одна черная неблагодарность.
– Не понимаю, – встревожился я. – О чем это ты?
– Я написал и отослал в газеты, где тебя печатают, полдюжины стихов и рассказов.
– Какое же это имеет отношение ко мне?
– Большое. Тебе поступит гонорар. Я подписал их твоей фамилией.
– Т… ты… ты… ты… что сделал? – завопил я.
– Подписал их твоей фамилией. Самое длинное – сонет «Углепогрузчику». Думаю, на целых шесть журнальных страниц, не меньше…
– Идиот! – крикнул я. – В сонете не бывает больше четырнадцати строк!
– Ну как же, бывает, – спокойно возразил призрак. – В том твоем сонете – больше четырех сотен. Еще я написал катрен «О Бессмертии», длиной три страницы – без ложной скромности, в жизни не читал ничего забавней. Отправил в «Уикли Методист».
– Боже, Боже, Боже! – простонал я. – Катрен на три страницы!
– Да. – Призрак преспокойно закурил одну из своих чертовых сигар. – А вся слава достанется тебе.
В моей душе вспыхнул луч надежды, и я зашелся смехом.
– Они поймут, что рукопись не моя. В редакции «Уикли Методист» знают мой почерк.
– Это точно. – И призрак обратил в прах все мои надежды. – Вот поэтому я позаботился узнать, какой ты пользуешься машинкой. Мой катрен отпечатан на машинке той же фирмы.
