Дедушка Руси услыхал, но не вздрогнул, не обернулся.
Опять весна, опять зеленеют поля, опять прекрасны Балканские горы. Дедушка Руси сидит на скамейке и думает: «Зачем все это было?» Мастерская Милуша закрыта, молотка не слышно. Вечером мимо проходит Люца, возвращаясь от колодца, и сдержанно, тихо — как будто для того, чтобы только он слышал, — говорит:
— Добрый вечер, дедушка Руси!
Ходит к нему и Додованяк. Как-то вечером, когда горы потемнели и над ними загорелись звезды, он шепнул дедушке Руси:
— Приезжал большой начальник в Сливен; велел головы парней убрать, чтоб не валялись в мусоре, и похоронить их. И похоронили их на болгарском кладбище… Вечером хотели наши болгарки пойти, свечи поставить. Так не пустили. Жандармам приказали не пускать никого. А как смерклось…
Додованяк еще больше понижает голос:
— А как смерклось и стало совсем темно, с неба спустились лампады. Люди мне рассказывали, дедушка Руси, которые сами видели — своими собственными глазами. На каждую могилу по лампаде. Как звезды…
— Добрый вечер, дедушка Руси, — говорит Люца, проходя мимо.
И дедушке Руси чудится, что этот самый голос, но давний, далекий, произносит: «Милуш, милый мой Милуш!» И замирает, все больше и больше слабея, как будто это Громовец повторяет семикратный его отголосок.
Тополь, старый столетний тополь, словно пробудившись ото сна, начинает шевелить листьями, качать ветвями, шуметь.
Тогда дьявол создал козу и, отправившись к господу, оседлал ее, сделав узду из лука-порея: оттого с тех пор у коз — борода.
Богомильская легенда{3}
Козы Мартинова сына Марина часто проходили мимо Постоловых мельниц. Весь лес звенел тогда от бубенцов. Были маленькие медные певучие бубенчики, были и большие железные колокольцы, бьющие редко и протяжно, как колокола. Иногда все эти бубенцы звенели так громко и бестолково, что можно было подумать — стадо, испугавшись волка или медведя, кинулось вниз и вот-вот посыплется прямо на мельницы. Но этого не случалось. Козы проходили мимо невидимые, бубенчики мало-помалу замолкали, и только побрякиванье какого-нибудь большого бубенца слышалось еще где-то далеко на обрыве, там, где кончался мелкий граб и начинались высокие буки.
Так бывало всегда. Но как-то утром, только взошло солнце и роса еще блестела на траве и листьях орешин, перед нижней мельницей остановился большой черный козел. Бубенцы слышались неподалеку, и было ясно, что козел этот отбился от Маринова стада. Крестьяне, таскавшие мешки на верхней мельнице, видели, как он стоит на одном месте, словно боясь переступить черную тень, отбрасываемую орешиной поперек поляны. Вскоре они увидели там Женду. Она стояла возле козла, кормила его с руки хлебом и смеялась.
