Ему казалось, что Клео погубит его.
Она склонилась над ним, и Халед встретил требовательный и дерзкий взгляд ее медовых глаз, а потом посмотрел на ее чувственные губы…
Но он был человеком слова, поэтому ухватился за изголовье и позволил этой хрупкой женщине привязать себя к кровати.
– Не думал, что ты сексуальная извращенка, – пробормотал он, а Клео только улыбнулась в ответ.
– Я не считаю этот небольшой намек на оковы извращением. – Увидев выражение его лица, она громко захохотала. – Халед, мы в Новом Орлеане. Тут немного другие правила.
– И что же тут за правила? Они кажутся мне очень туманными.
– Я говорю о правилах, которые ты сам предложил. Ты в моей власти на протяжении всей ночи и без вмешательства его светлости, султана Джурата. Ты готов?
Теперь Халед не сомневался, что она решила погубить его.
– Делай что хочешь, – напряженно ответил он.
Халед не знал, чего ожидать от Клео, но она просто сбросила ботинки и, поджав ноги, уселась рядом с ним на кровати. А потом посмотрела на него долгим взглядом, и Халед почувствовал себя очень неуютно.
– Ты будешь вот так сидеть и пялиться на меня? – немного враждебно спросил он.
– Халед, эта ночь может показаться тебе очень длинной, – с легкой усмешкой заметила Клео. – Ты подчиняешься мне всего три минуты и уже проявляешь недовольство. – Она смотрела на него, пока он не вздохнул, и в его вздохе послышалось что-то похожее на покорность. И тогда Клео придвинулась к нему еще ближе. – Я хочу знать почему.
В его душу закралось мрачное предчувствие. Халед не мог сдержаться, чтобы не проверить крепость своих оков, но не стал разрывать их. Клео наблюдала за ним, и он увидел печаль в ее прекрасных глазах золотистого цвета.
И Халед смирился. Он стиснул зубы и ждал своей участи.
– Что значит твое «почему»?
– Для начала, что произошло между твоими родителями?
– Их история давно в прошлом и не имеет значения в настоящем. Моя мать умерла, а отец не помнит собственного имени.
– Халед, отвечай на вопрос. – Клео бросила на него сердитый взгляд, всегда приводивший его в смятение полным отсутствием обычного благоговения, которого он требовал к своей персоне. И по которому скучал намного больше, чем ожидал. – Или признай, что не можешь сдержать свое обещание и позволить, чтобы тобой командовали. – Она пожала плечами. – Если честно, мне кажется, что так оно и есть.
– Мои родители безумно любили друг друга, – тут же ответил Халед, понимая, что готов на любые унижения, лишь бы Клео вернулась к нему. – Моя мать была невероятно красивой, и, когда мой отец женился на ней, он получил в приданое не только земли, принадлежавшие ее роду, но и ее сердце. Их союз был не только политическим, в нем присутствовала страсть.
