Когда Халед оторвался от Клео, она жалобно застонала, и в ее глазах бушевал ураган, когда она смотрела, как он стягивает с себя спортивные брюки.
Ему показалось, что он умрет, если сейчас же не овладеет ею. Халед подумал, что погибнет в любом случае, но сегодня ему было все равно.
– И как расценивать твое поведение после всего, что ты наговорил мне? – бросила Клео, и он увидел в ее глазах любовь, которую швырнул обратно ей в лицо. – Или ты будешь притворяться, что всего лишь занимаешься воспроизведением потомства?
Халед скользнул в ее жаркую сердцевину и с трудом сдержался, чтобы не задрожать.
– Будешь вести себя хорошо, – процедил он, словно мог контролировать то, что происходило между ними, – и близость со мной будет твоей наградой. Ослушаешься меня – и у тебя не останется ничего, кроме воспоминаний.
Он играл с ней, сдерживаясь, чтобы не скользнуть в нее глубже, и не обращал внимания на ее попытки приподнять бедра и захватить его в свой плен. Халед словно не чувствовал, насколько сильно впилась Клео ногтями в его плечи и с каким отчаянием простонала его имя.
Он ждал, пока она покорится.
Потому что другого пути не было. С самого начала.
– Я ненавижу тебя, – выдохнула Клео, но ее слова не ранили Халеда. Потому что он хотел услышать их. Вот почему он поступал сегодня так жестоко с ней, а не набросился на нее, как только увидел ее в своей спальне. Халед убеждал себя, что так будет лучше для Клео.
– Если хочешь, можешь ненавидеть меня. Мне все равно, – хрипло выдавил он и сделал резкий толчок, отчего Клео громко застонала. Он притянул ее ближе, наклонившись к ее уху, и начал двигаться, наслаждаясь каждым вздохом беспомощной и обезумевшей от страсти Клео. – Но ты покоришься.
И Клео покорилась.
Она подчинялась Халеду снова и снова, пока в окна его спальни не начали проскальзывать первые солнечные лучи.
Она чувствовала себя раздавленной и опустошенной, а Халед казался настолько удовлетворенным тем, что ему удалось донести до нее смысл своего жестокого послания, что почти сразу же уснул.
Клео не сомкнула глаз и лежала рядом с мужем, который прижимал ее к себе так, словно они были одним целым. Она полностью обессилела от всего, что проделал с ней Халед, чтобы продемонстрировать свою власть над ней, и ненавидела себя за то, что, несмотря на те ужасные вещи, которые он высказал в ее адрес, по-прежнему испытывала восторг от их близости.
Клео думала о том, что потеряла голову, когда начала гоняться за своей мечтой с таким упорством, что упустила из виду реальность. Но, по крайней мере, тут не пострадал никто, кроме нее самой. Но разве сможет она родить ребенка, бросив его в этот хаос, в который Халед вознамерился превратить их отношения, и учить своего малыша тому, что жить в рабской покорности – это нормально?
