Когда слушаешь этот рассказ впервые, принимаешь все за чистую монету. Но Гриша, любитель поговорить, рассказывает о минувшем охотно при любом случае. И каждый раз переиначивает. Теперь никто из нас не знает, где правда, а где выдумка. Да, наверное, этого не знает и он сам. Может, именно поэтому сейчас никто не проявлял интереса к цветку на кисете. Грищенко даже растерялся. Он такого не ожидал.
Широкая лесная поляна на удивление красива. Огромные — одна в одну — серебристые елки стоят, будто оберегая ее от легкомысленных березок. А те наступают со всех сторон, стараются прорваться. Но им не повезло. Теперь они, подростки-шалуньи, поднимаются на носочки, чтобы заглянуть через плечи елок на поляну…
Я присоединяюсь к группе бойцов, которые окружили танкиста Марченко.
Он толково, будто сам побывал в том пекле, рассказывает о крупнейшем танковом сражении времен Великой Отечественной войны, которое произошло 12 июля 1943 года в ходе Курской битвы:
— Танки — и наши, и вражеские — на больших скоростях шли на сближение, расстреливая друг друга прямой наводкой. Земля содрогалась под тяжестью тысяч тонн металла; люди глохли от страшного грохота орудий, разрывов снарядов и взрывающихся машин. А дымище от пороха, от пылающих танков разъедал глаза… Когда не хватало боеприпасов, наши ребята маневрировали так, чтобы своей машиной ударить фрица в бок, одним словом — таранить.
— И сами же погибали? — не выдерживает кто-то.
— Бывало по-всякому, — совсем тихо говорит Марченко. После короткого молчания добавляет: — Но вражеские танки не прошли! Там их целое кладбище, обгоревших «тигров» и «фердинандов». Вот где испытывались сила духа, стойкость и мужество. Если бы дать гитлеровцам такую взбучку или покрепче, можно было бы фрицев до самого дома гнать, правда, земляк? — старшина Марченко кивает Чопику.
— Далеко забрели, — усмехается Петр. — А что? Да до твоей Сумщины отсюда рукой подать!..
К Марченко проталкивается невысокий, похожий на цыгана лейтенант Байрачный:
— Здравствуй, старшина! — блеснул угольками глаз. — Значит, я со своими архаровцами буду на твоей машине, знаешь?
— Да, мне уже сказали.
— Можешь считать, браток, что мы теперь связаны одной судьбой.
— По моей машине будут бить, а осколки будете вы получать, — скупо усмехнулся танкист.
— Скучать не придется. Надоело томиться. А как, орлы, по-вашему? — Не сказал «архаровцы», наверное, лишь потому, что среди «орлов» стоял Червяков, который чуть ли не вдвое старше Байрачного.
