— Ты знаешь, мне жаль девушек, когда они тащат по бездорожью свой станкач. Тоненькие, хрупкие… Ну и выбрали же себе забаву, лучше бы уж автомат или винтовку.
Петр смеется:
— Да они обе — и Капа и Дуся — просто влюблены в своего «максима». А если любишь свое дело, разве оно трудное? В общем, скажу тебе, браток, что Капа — это не девушка, а чудо. Случается же такое, что девушка по всем статьям прекрасна. А душа у Капы, как песня. Одним словом — романтичная.
— Смотри, чтобы та штука на колесах не вышибла из нее всю песенную романтику.
— Она не из таких, не из слабодушных. Крепкий, чертенок. Упорство — казачье! — Глаза у парня сияют, когда говорит он о Капе…
Уже неделю нас почти каждую ночь поднимают по тревоге. Валандаемся до утра, а дальше, как и всегда, начинается обычный трудовой день. Недосыпание совсем измучило.
— Хотя бы кто-нибудь горн стащил у Лелюка, — шутят ребята, — может, удалось бы выспаться…
Вот и сегодня нас подняли по тревоге, наверное, часа в четыре утра. Вскидываю на плечи минометный ствол, вещевой мешок и скатку. Поверх пилотки надеваю каску, а уже потом закидываю на плечи карабин. Щупаю, на боку ли саперная лопата. Кажется, все на месте. Бегу к своему расчету, ибо комроты Суница уже нетерпеливо поглядывает на свои большие, как оладья, карманные часы…
Батальон двинулся. Впереди — рота автоматчиков, за ней рота противотанковых ружей, потом следуем мы, после нас артиллеристы, а в хвосте — хозяйственники, другие службы батальона. Все точь-в-точь как вчера и как позавчера.
Остановят нас где-нибудь у перелеска, прикажут занять огневые позиции и выкопать окопы в полный рост. Для нас, минометчиков, это значит вырыть круглую яму диаметром в два метра, а глубиной около метра. В ней должен стоять миномет. Кроме того, выкопать ниши для боеприпасов, убежище для расчета, да еще и соединить все это между собой ходом сообщения. А потом прокопать ход в полный рост к соседнему расчету… Несколько часов ворочаем лопатами, не разгибая спин.
От черенков лопат ладони солдат тверже, чем подошва. Гимнастерка мокрая от пота, хоть выкручивай. И едва успеваем управиться, как новая команда:
— Сменить огневую!
Навьючиваем на себя разобранный миномет, карабины и другое снаряжение и бежим под воображаемым огнем противника на другую позицию. Здесь — все сначала. А конец один: командир роты, посмотрев на свои карманные часы, кричит:
— Отбой!
Командиры взводов повторяют за ним словно эхо:
— Отбой!
