Враг готовился, затевал провокации. Население финских деревушек было выселено. Ни одного огонька.
А на нашей стороне — жизнь радостная, яркая. Приветливо светятся окна в домах сел и деревенек. Над зазубринами елового леса встает полная светлая луна. Искрится синий снег. И от этого сказочного леса, и от луны, и от звонкого мороза, от милых огней в домах моей Родины — на душе радостно и легко, как в детстве.
Под соснами собираются красноармейцы. В хрустально чистом воздухе задорно звенит молодой смех. Чеканно стучит движок. Начальник клуба с киномехаником спешат — налаживают экран между стволов.
Тут же разговаривают бойцы.
Пулеметчик Молчанов Дмитрий, рыбак с берегов Охотского моря, веско заявляет:
— Что делается за границей — это мы все понимаем. И все их гнездышки — пулеметные и другие, знаем — по ракитам да по соснам!..
В голосе его чувствуется непоколебимая сила убеждения, ясность сознания, уверенность в правоте своего дела.
Проходит над землей ночь: в угрюмо злобных действиях там, на финской стороне, в живом и чудесном сверкании огней — на нашей.
Днем словно вымирала белофинская сторона. Только наблюдатели на вышках и деревьях чернели в своих тулупах зловещими сычами.
* * *
Так шли дни, вплоть до 26 ноября.
Это был обычный наш день на границе. К утру выпал легкий снежок. И воздух был особенно свеж.
В поле, в лесу шли обычные красноармейские занятия. Группа лыжников мчалась по равнине, стремительно спускалась с бугров и косогоров, взлетала на высотки.
И этот мягкий, бодрящий день, и румяные деловые лица красноармейцев, и легкий звон синиц в лесу — все создавало светлое и легкое впечатление.
И вдруг оттуда, с угрюмой финской стороны, резко гукнула пушка. Еще и еще.
По воздуху с нарастающим воем пронеслись снаряды. Они разорвались на нашей, советской стороне. И на свежий снег брызнула кровь.
Так же внезапно, как и открыли огонь, замолкли на финской стороне пушки.
Лежали на снегу убитые наши товарищи. На лицах у них как будто навеки застыла печать недоумения.
Раненым оказывали помощь. Превозмогая боль, они рассказывали о том, как предательски подверглись обстрелу, как снаряды разрывались прямо среди бойцов, занимавшихся учебой на вершине бугра около Майнилы.
Из подразделения в подразделение и на всю страну летела страшная весть.
— Провокация! Финская буржуазия начала стрелять по нашим людям, на нашей земле.
На землю падали синие сумерки. С Балтики рванулся сырой и тревожный ветер. Гулко зашумели сосны и ели, раскачивая черными лапами.
