Спас его цеховой гудок, напомнивший об окончании обеденного перерыва.
Оставленный всеми, старик стоял посреди цеха, красный, взъерошенный, сердито поводя большими усами.
— Четвертиночку, — зашептал ему кто-то на ухо сзади, — не забудь поставить… с премии-то… Аж упрел с тобой!
Семеныч обернулся. Сашка Ушаков, отирая со лба пот, ухмыляясь, смотрел на него.
— Я тебе поставлю… Я тебе поставлю, — погрозился ему старик. — И так все пуговицы начисто оборвал.
