— Как погляжу я на тебя, Семеныч, трудновато тебе приходится!.. Того и гляди без получки оставят!..
— Я и то думаю приемные часы завесть, — отшучивался старик.
— Я слышал, сам министр будто к тебе собирается!
— Будет врать-то!..
Появление в цехе фотографа сразу привлекает внимание станочников.
— Сейчас нашего старика снимать будет! — вполголоса передают они друг другу.
— Сначала мы зафиксируем рабочий процесс! — объявляет фотограф, пристраивая свой аппарат на треногу. — И вы мне, конечно, поможете?
Буркнув что-то, Семеныч берется помогать.
— Теперь вы — главное, а станок будет фоном. Попрошу, пожалуйста, разденьтесь!
Семеныч начинает медленно стаскивать с себя затасканный полушубок. Под ним оказывается новый, темной расцветки джемпер. Подбородок старика начисто выбрит, а усы подстрижены. Некоторым из наблюдающих даже кажется, что по цеху плывет легкий запах одеколона.
— И кепочку, пожалуйста… — просит фотограф. — А то, знаете, лицо затянет…
После небольшого размышления Семеныч расстается и с кепкой. С неестественно напряженным лицом он замирает у станка. Со стороны ему кричат:
— Старик! Давай твой полушубок заброшу!
— Семеныч! Зачем усы подстриг? Нюх потеряешь!!
Ослепительно вспыхивает магний. Облегченно вздохнув, Семеныч начинает одеваться.
Проходит несколько дней. Жизнь цеха продолжает двигаться своим обычным путем. Но теперь этот путь уже не кажется таким обычным старому строгальщику. Работа, которую он в силу многолетней практики выполнял, почти не думая, вдруг обернулась к нему какой-то другой, совсем непривычной стороной. Она заставила увидеть в ней что-то такое, чего раньше он и не замечал вовсе.
Да и внешне он изменился. Насквозь промасленную кепчонку, которую он уважительно именовал рабочей, теперь заменила немного старомодная, но зато кожаная фуражка. Из-под ворота спецовки стал выглядывать краешек добротной шерстяной фуфайки. Знаменитый полушубок лежал, как подстилка, на сиденье табурета.
Только отношения с редактором продолжали оставаться неясными. По крайней мере так казалось старику. Он, конечно, понимал, что теперь положение его в цехе изменилось, и при встречах с редактором старался не замечать его. Но одна и та же мысль каждый раз беспокоила его: «А кто его знает?.. Возьмет да «дружески» и измордует? Молодежь!..»
Как-то однажды, придя в цех, он увидел вывешенную свежую стенгазету. Несколько рабочих оживленно обсуждали что-то. Семеныч в нерешительности остановился…
