— Вы пришли ко мне третьего сентября одновременно с Глебом.
— Эти старые сплетницы…
— Не по адресу! Ксения Дмитриевна — мне самый близкий человек и…
— Кажется, самый близкий для вас — ее сын.
— Оба. Эти люди живут совсем другими интересами.
— Интеллектуальная элита, стало быть?
— Стало быть.
— Кто же все-таки вам сказал, что я приходил одновременно с Глебом? В прошлый раз вы так и не ответили.
— Я сама вас видела («Только бы не выдать Дуню!»). Из окна кухни, случайно… как вы уходили со двора. А потом явились опять — уже после него.
— Ну и что?
— Так объясните свое поведение!
Как будто огонь пронесся по его лицу, скрытая страстность прорвалась на мгновение.
— Что еще объяснять? Я и так вывернул душу наизнанку! Что вам непонятно?
Она молча глядела на него. Это было объяснение в любви, а ответить нечем: все отравлено, кажется, сам воздух отравлен вокруг — в этой комнате, в этом доме, в этом мире. «Вам не снится черный сосуд и благовонный миндаль?» — «Снится».
— Все время снится, что я в «жутком месте», — сказала ока неожиданно вслух. — Коньяк на столе и стакан. Сейчас я выпью, а кто-то невидимый наблюдает за мной из сада.
Он перебил с волнением:
— Вот я и хотел предупредить, чтоб вы не ездили.
Зазвенел входной звонок, она быстро прошла в прихожую, отворила дверь — Вадим.
— Кафедру отменили, — заговорил он оживленно, — и потянуло меня на Петровскую… — Вдруг умолк, войдя первым в кабинет.
— Познакомьтесь. Вадим Петрович — Алексей Кириллович.
Алексей приподнялся, мужчины сдержанно кивнули друг другу. Оба высокие, но на удивление разные: с коротким светлым «ежиком», мощный, как боксер, здоровяк-отставник — и лингвист, стройный, поджарый, подвижный, волосы довольно длинные и черные… подходит старинное сравнение с крылом ворона. «Здоровяк-отставник». Катя нахмурилась, что-то в этом определении смущало ее.
Вадим, присевши в противоположный угол дивана, заговорил с тем же оживлением:
— Вы не чувствуете в действиях убийцы некую систему? Он по очереди умерщвляет сидевших вот за этим столом.
— Отец Глеба с нами не сидел, — возразил Алексей, — а погиб первый. Слабак.
«Он был прекрасный человек, прекрасный», — вспомнился Кате лепет больной, и она осведомилась с сарказмом:
— Вы его хорошо знали?
Энергичным жестом Алексей отвел вопрос как вздорный.
— Да как он мог поддаться и написать эту записку? Не объяснился с вами прямо.
— С кем? — перебил Вадим. — В записной книжке Агнии имя-отчество и телефон Воронова.
