— Куда же он собрался?
— К отцу на работу.
— Зачем?
— Не сказал. Засмеялся злорадно, он вышел какой-то злой.
— Значит, он действительно следил за отцом, а не за убийцей.
— И поэтому очутился на даче?
— Да. Марина, он что-нибудь вам потом рассказывал?.. Ну хоть что-нибудь!
— Ничего. — Лицо ее опять замкнулось. — Я ему позвонила, как только узнала про его папу. Он сказал: «Идите вы все к черту!». И на этом стоял до конца, ни с кем в классе не общался, не разговаривал.
— И вы к нему не подошли?
— Я за ним следила.
— Когда?
— Каждый день после школы провожала, но тайком.
— Зачем вы это делали?
— Он словно омертвел. Все было странно и страшно. Чаще он шел не домой, а на кладбище. И там он меня в последний раз застукал, подошел быстро и сказал: «Не ходи за мной, это наша тайна». Я спросила: «Чья — наша?» — «Мертвых», — он ответил. Больше я его не видела, школа кончилась.
— А как вы узнали про его смерть?
— Клавдия Петровна позвонила, предложила навестить Ирину Васильевну. Вот мы и собрались.
— Вы ведь и на другой день приезжали?
— Я привозила фотографию.
— Какую фотографию?
— С выпускного. Глеба на ней не было, он вообще на вечер не приходил. Но Ирине Васильевне захотелось иметь… ну, как память, наверное.
— Вы с ней сидели в саду?
— Мы заранее договорились, поэтому меня пропустили без формальностей. Она меня уже в саду ждала.
— А во время вашего свидания вы не заметили там ничего подозрительного?
— Нет, я уже следователю говорила.
— Понимаете, ей показалось, будто кто-то в кустах крадется что ли, прячется. Она больная, понимаете.
— Я ничего такого не заметила. Да мы с ней виделись всего одну минуту, я в институт опаздывала.
— Вы учитесь на вечернем?
— На дневном в педагогическом, — Марина задумалась, вспоминая. — Там густые кусты за скамейкой, но мы сидели к ним почти спиной… Может, кто и прятался, я не видела.
— А Ирина Васильевна сказала что-нибудь по этому поводу?
— Да. Она сказала, что чувствует убийцу. Но как-то неконкретно, она глядела на фотографию.
— Вы меня извините, — сказал изумленный Мирошников, — но более бестолковой, — вдруг прищурился, — или изощренной женщины я еще не встречал. Или это фантазии, или… ладно, проведем проверку в аптеке. Но вы! Как вы могли не знать, что у вас хранится один из самых сильных ядов?
— Я не разбирала аптечку после смерти папы. Да если б и разбирала… мне была неизвестна формула цианистого калия. Просто выбросила бы.
— И это был бы для всех нас наилучший выход. Я пока не утверждаю, что вы… — он махнул рукой, — но ваш дом — это какой-то клуб самоубийц. Или убийц. На ваше счастье, нам удалось установить некую связь между Студницкой и Александром Вороновым.
