— Кто?
— Все трое! — выпалила Катя. — Мои ученики.
— Дети?
— Взрослые.
— Приличные люди?
— Не знаю. Впечатления сумасшедших не производят. Уголовников — тоже. Нужна отмычка. Или слепок с ключа.
— За ключи я ручаюсь.
— Но слепок могли сделать на месте преступления! Ведь и у отца, и у сына были с собой ключи от квартиры?
— Надо думать, — кивнула тетя Маша и впрямь задумалась. — Затевать такую возню возле покойника, чтоб потом испортить фотокарточки?
И вновь в солнечной комнате повеяло духом безумия; и после долгой паузы тетя Маша сообщила угрюмо:
— Я предупреждала Ирину, чтоб она не связывалась с нечистой силой. Не тронь зло.
— Вы в это верите?
— Верь, не верь, а семья уничтожена. Они-то уже все знают.
— Кто?
— Отец с сыном. «Тайна мертвых» — Алик написал. Где-то там их души переговариваются.
Катя вздрогнула: детские тоненькие небесные голоса…
— Ладно, — заключила тетя Маша. — Адресок тот я вам дам, а также ключ от дачи. И сегодня же Витя сменит замок.
В густых маслянистых сумерках, переходящих уже в потемки (как и было задумано), Катя вышла на платформу. Если пойти вдоль строя высоких сосен налево, то за шоссе завиднеется ее лес, в котором и бывали-то они считанные разы, но другого леса у Кати не было… Мглистое утро, папа с огромной корзинкой читает лекцию о свойствах грибов, упирая на ядовитость…
Она прошла мимо маленького деревянного здания — станция, окошечко, расписание на стене, вон телефон-автомат в кустах и деревьях — пересекла маленькую площадь и углубилась в уличную тьму… Первый поворот, второй… на углу под единственным на два квартала фонарем эмалированная табличка с черными буквами: «улица Аптечная».
— Аптечная, 6, — произнесла Катя вслух, глядя на листок с Дунечкиными «координатами».
И в душе зазвенели вдруг небесные звуки «Маленькой ночной серенады».
— Аптечная, 6, — опять сказала она вслух.
Небесные звуки усилились, в их ритме всплыла строка: «Ночь, улица, фонарь, аптека…». Странный клубок ассоциаций на мгновенье как будто перенес ее в другой мир… «Я никогда здесь не бывала! — прошептала Катя отчаянно. — Я первый раз на этой улице!» — и очнулась.
После жутковатого эпизода с фотографиями в бархатном альбоме она дала себе слово ничего без Вадима не предпринимать. Ей одной с убийцей не справиться — это очевидно! Позвонила — он на работе, значит, завтра — и вдруг почти против воли сорвалась на вокзал и поехала, не совладав с зудом безрассудства… «Неужели я все-таки в мать? Она живет порывами, а я до сих пор… спала!» Наверное, Вадим прав, опасно, но ее жгло и жгло: проверить версию, осмотреть «жуткое место», ощутить атмосферу — именно одной, без свидетелей, — возможно, раскрыть «запечатанную тайну мертвых», как тайну собственной жизни.
