Соломон произнес свою речь так поспешно, что изумленный сторож был буквально не в состоянии перебить его хотя бы одним вопросом. Он не успел еще опомниться, как слуга майора повернул уже за угол и исчез в Ватерлоо-Риде.
«Тридцать шиллингов еженедельно, – думал Жильберт, – это немного скуповато со стороны такого богатого человека, каков майор Гранвиль Варней, но так как он может, если захочет, извести меня на виселицу, то я поневоле должен довольствоваться всем, что ему угодно будет предложить мне… Черт побери его!..»
После этого сильного и любимого им восклицания Арнольд лег в постель, но не мог заснуть. Он прислушивался всю ночь к стуку экипажей, проезжавших по Ватерлоо-Риду, и когда он впадал на минуту в дремоту, то ему слышалось пение жаворонка в севаноакском лесу и представлялось бледное, окровавленное лицо убитого им человека.
Четырнадцать лет прошло со для исчезновения маленького баронета, а Клерибелль Вальдзингам с мужем все еще владели Лисльвуд-Парком. Нотариус сэра Ланцелота, переехавший в Лисльвуд, собирал доходы с имения и посылал их во Флоренцию, банкиру баронета. Поселянам казалось, что род Лисля исчез, потому что представитель его никогда не бывал в наследственных владениях. Да, прошло четырнадцать лет, и никакой перемены не произошло в семействе Вальдзингама, если не считать того, что рождение другого сына утешило немного бедную Клерибелль. Спустя четыре месяца после смерти сэра Руперта доктора пошли сообщить капитану, сидевшему по-прежнему бледным и озабоченным перед ярким огнем все в той же библиотеке, что у него родился сын, с карими глазками. Вскоре замок и парк огласились веселым, несмолкавшим смехом и оживились звуками серебристого, свежего голоска, раздававшегося с утра до ночи. Мальчик своим прямым, смелым, живым характером напоминал собой капитана, когда последний прибыл в первый раз в Лисльвуд-Парк, чтобы влюбиться безумно в Клерибелль Мертон. Артур Вальдзингам привязался от души к своему сыну. Он беспрестанно занимался его игрушками, пони, ружьем и лодкой, в которой катал его по озеру парка. Ему никогда не надоедало слушать его болтовню и скакать с ним по бесплодным равнинам. Когда же мальчика отдали в Итон, то отец горевал более матери.
– Что, если с ним случится что-нибудь, Клерибелль? – говорил он жене.
Эти слова возбуждали такой ужас в душе пугливой Клерибелль, что она порывалась посылать в Итон нарочного, если б муж не удерживал ее от этого намерения.
