— Родная идея… Родная идея… Стоп. Не идея. Погоди. Родная вера.
— Старик… ты гений! — выдохнул Коля.
— Ага! Двадцать лет ты думал, что я дурак!
— Двадцать лет я знал, что у тебя хороший слух! Вон ты как стихи чувствуешь! Сашка, ты гений. Родная вера! Не останавливайся, дальше жми!
Саша чуть склонил голову набок и уставился в свою чашку. Коля немедленно плеснул в нее коньяку.
— Родноверие, — сказал Саша.
У Коли сначала перехватило дыхание от восторга… А потом ему захотелось выругаться от беспомощности.
— Шедевр, — сказал он сухо. — Честно, шедевр. Ты сейчас прыгнул выше головы. Одно «но». Нам вообще-то не религию заказывали.
— А как же — припасть к корням русским ухом? Тут без веры никуда.
— Напитаться русским духом!
— Не волнует, — отрезал Саша. — Родноверие это просто название. Как лейбак на джинсах. Как говорят ребята из «Соверо»[13] — слогáн. В нашу русскую идею люди будут верить — потому что родная! Вот тебе и родноверие!
— Григорий Моисеевич Родновер! — сам не зная, почему, ляпнул Коля.
Их чуть не вывели из ресторана, потому что Слонимский начал биться головой об стол.
Потом их, наверное, все-таки вывели, иначе бы Коля не попал домой.
Он лежал на кровати в костюме, но без галстука и ботинок. Страшно болела голова. На кухне кто-то бормотал — похоже, говорил по телефону.
Стараясь не взбалтывать организм, а то мало ли, как тот отреагирует, Коля осторожно сел. На тумбочке ждали стакан воды и таблетка аспирина. Понятно, Слонимский здесь. Он терпеть не может раздевать мужчин, но галстук снимет обязательно — это диктует техника безопасности, чтобы ты не удавился во сне. А ботинки — чтобы постель не пачкать. Хороший парень Саша.
Коля затолкал в себя лекарство и посмотрел на часы. Полдень. Джентльмены пьют и закусывают, как верно сказано в каком-то фильме. Он скинул на кровать пиджак и медленно, по стеночке, прошел на кухню.
Там было налито — ровно столько, чтобы привести себя в порядок, — и сидел Слонимский, мятый, потный и взъерошенный. Он уже положил трубку и теперь что-то черкал в блокноте. Умножал в столбик.
— Не спалось, — буркнул Саша, не отрываясь от вычислений. — Все утро пробегал по делам нашим скорбным. Вот только вернулся, решил домой позвонить… Лучше бы не звонил. Ты это… лечись.
Коля неверной рукой взял рюмку, посмотрел на нее и поставил обратно.
— Саш, давай опять завяжем.
— Что такое?
— Я больше не хочу.
— Угу, — равнодушно буркнул Саша. — Ага… М-да, ну вот примерно так.
