— А тебе не страшно? Вдруг их на самом деле… поведут?
Коля помотал головой.
— Да никому это не надо. Контора — она и есть контора. Готов поспорить, что, если заказчик действительно КГБ, у них лежит на столе план мероприятий, который надо отработать — и забыть. И наши двести страниц уйдут в архив, где будут пылиться рядом с нерусской идеей и еще десятком похожих разработок. Но поскольку совесть мы с тобой не до конца пропили…
Коля задумался.
— Надо иметь в виду даже малюсенькую возможность, что эта ахинея когда-нибудь всплывет, — сказал он. — Или ее все-таки пустят в дело, или она как-нибудь сама… Значит, наш миф надо сконструировать так, чтобы он на первый взгляд смотрелся очень правдоподобно, но легко разоблачался простыми фактами. Чтобы можно было привести в чувство любого новообращенного за полчаса. Как меня заставил очнуться Моисеич, когда я был в восторге от одной исторической хреновины… Это я подумаю еще. С Моисеичем посоветуюсь. Он прекрасно умеет прочищать мозги и ставить их на место. Он, зараза, вдвое умнее нас с тобой вместе взятых.
— Пускай Моисеич тогда и пишет, если он умнее, — сказал Саша. — Кинь ему три сотни, одолжи машинку. А то чего прозябает мужик. Пусть хоть джинсы купит, перед школьницами форсить.
Коля на миг задумался, потом расплылся в ухмылке.
— Григорий Моисеевич Деготь, автор русской идеи!
— По заказу Михаила Абрамовича Шульмана! — поддержал Саша.
Некоторое время оба глупо хихикали, а потом одновременно схватились за чайник и засмеялись уже в голос.
— Так или иначе, Моисеич это голова, — сказал Коля, отдавая посуду. — Я поразмыслю над его кандидатурой. И трех сотен не жалко. Пускай в самом деле купит модные штаны. Это ты хорошо придумал, старик! Наливай!
— А как назовем трактат? — поинтересовался Саша после следующей чашки. — Заголовок — половина дела. Коммунизм! Абстракционизм! Гомосексуализм! Кто бы стал такой фигней заниматься, если бы не интригующее название…
Коля азартно прищурился. Этой игре было столько лет, сколько они друг друга знали. Слонимский мог измучиться, рожая подпись под фотографией — не давались ему тексты длиннее трех-четырех слов, — зато на лету придумывал хлесткие заголовки. Без малого каждый второй заголовок статей журналиста Королева был подсказан его напарником.
— Старик, ты правильно ставишь вопрос, — Коля забарабанил пальцами по столу. — А ведь Шульман неплохо сказал — родная идея, родная идея… Очень неглупо, только не звучит. Ну-ка, покатай ее на языке.
