Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923 | страница 57

Реальный уровень физического насилия в трех побежденных государствах Центральной Европы заметно различался. Ситуация в послереволюционных Германии и Венгрии была намного более экстремальной, чем в Австрии. В таких революционных горячих точках, как Мюнхен, Берлин и промышленные регионы в долинах рек Рур и Заале, жертвами кровавых столкновений между левыми и правыми становились тысячи человек. В одной Венгрии в 1919–1920 годах погибло от 1500 до 4 тысяч человек. Напротив, подавляющее большинство из 859 политических убийств, совершенных в межвоенной Австрии, произошло в начале 1930-х годов, а не в период непосредственно после 1918 года^>{151}.

Чтобы понять, чем было вызвано относительное миролюбие австрийских правых в ближайшие годы после окончания войны, необходимо принять во внимание два момента^>{152}. Во-первых, явно ограниченная активность австрийских правых (по сравнению с ситуацией в Венгрии и восточнее) в значительной степени объяснялась существованием сильных военизированных левых группировок, наиболее заметными из которых были фольксвер и социалистическая гвардия шуцбунд^>{153}. Например, в Тироле 12 тысячам хеймверовцев, из которых вооружены были две трети, в 1922 году противостояло примерно 7500 членов шуцбунда^>{154}. В ситуации взаимного противостояния самоограничение во многих отношениях представляло собой стратегию выживания, поскольку победа в потенциальной гражданской войне была отнюдь не гарантирована^>{155}. Поэтому в течение 1920-х годов активность обеих сторон главным образом сводилась к символической демонстрации своей силы — например, в ходе по большей части мирных шествий хеймвера и шуцбунда по «вражеской территории»^>{156}.

Во-вторых — и об этом нередко забывают исследователи, анализирующие ситуацию в межвоенной Австрии, — многие наиболее радикальные активисты из числа правых на протяжении 1918–1921 годов находились в основном вне Австрии. Например, австрийские члены печально знаменитого фрайкора «Оберланд», включая будущего вождя хеймвера Эрнста Рюдигера фон Штаремберга, в 1919 году участвовали в разгроме Мюнхенской советской республики. Можно также упомянуть, что во время Третьего польского восстания 1921 года на помощь верхнесилезскому зельбстшуцу, боровшемуся с польскими инсургентами, пришли студенты-добровольцы из Инсбрукского университета. Оба примера свидетельствуют о транснациональной динамике контрреволюционного и этнического насилия в послевоенной Центральной Европе — динамике, способствовавшей конкретному сотрудничеству и контактам между немецкими, финскими, русскими, венгерскими, австрийскими и итальянскими противниками «большевизации» и «балканизации» Европы