Она улыбается и неотрывно смотрит на меня. Я опять раздвоился: я смотрю на себя со стороны, я задумчив, тих и невидим, и я произношу бессмысленные слова. Я вижу себя, идущего по дороге, и вижу себя же, стоящего в стороне. Порхающего, зыбкого, прозрачного.
— Его недостаточно, чтобы установить прочный и явный контакт, и его с избытком, чтобы заставить тебя чувствовать опасность и испытывать страх.
— Всё, что умеют люди — это бояться. И ничего больше. Они боятся, боятся, боятся, все их действия подчинены страху, все их поступки совершаются по причине страха и являются его следствием. Я встречаю человека, говорю ему «здравствуй», я приветлив и открыт, он отвечает мне «здравствуй», он улыбается, он жмёт мою руку, но внутри нас обоих — страх. Страх быть непонятыми, страх прослыть чужими, страх обидеть и быть обиженными — от него никуда не скрыться, не спрятаться.
— Так надо — скажут умные люди. Страх оберегает и позволяет сохранять жизнь. Продолжать её в потомках. Страх — требование природы.
На реке половодье. Мы стоим у самого края воды, она плещется у наших ног, она мутная и грязная, в ней плавает мусор.
— Где логика? — бормочу я. — Объясните мне логику, нарисуйте схемы, покажите варианты развития. Они должны быть, они где-то существуют, кто-то знает о них.
— Почему меня ввели в действие, а памятку с правилами не положили в карман? Вот, я трогаю карман, вот другой, там ничего нет, я не знаю правил. Все их знают, любая неграмотная баба, любой алкоголик, чёрт возьми, их знает любая обезьяна кроме меня!
— Я не в компьютерной игре. Ошибки здесь не исправишь, сброс и перезагрузка отсутствуют. Значит я безответственен, с меня нет спроса, я ни за что не отвечаю, никому не подчинён, я сам по себе. Я радуюсь и страшусь этого.
— Природа не знает стыда, почему его должен знать я? Должен, шепчет мне маленький гнусный надсмотрщик, что постоянно сидит внутри, ты должен знать стыд. Стыд, страх, разочарования — ты обязан изведать их сполна, утонуть в их приторных ласках, захлебнуться их безвкусной горечью, ты обязан.
Я расстёгиваю ширинку и пускаю струю мочи в воду. Она ударяется о поверхность, расходятся круги, она не смешивается с водой — жёлтый цвет вполне заметен на мутной водяной глади. Аня скалит зубы, пытается смеяться и прыгать — ей необычайно радостно от моего поступка. Я начинаю смеяться в ответ, смех прорывается неожиданно, сам по себе, ещё мгновение назад я был не в настроении для смеха, но сейчас он сыплется из меня тугими гроздьями. Я вожу членом из стороны в сторону, и струя рисует на поверхности воды зигзагообразные узоры.
