Эти двое провели несколько дней в глубоких дискуссиях за завтраками и ужинами. Мы никогда не узнаем наверняка, что они говорили друг другу, но, по всем свидетельствам, их разговор ушел от нелокальности и вертелся вокруг случайности, а именно вокруг принципа неопределенности Гейзенберга, который количественно определяет степень случайности, свойственной поведению частицы. Эйнштейн неоднократно пытался обойти этот принцип, но Бор каждый раз не давал ему это сделать, создавая впечатление, что он перехитрил кудрявого гения. Один из свидетелей, австрийско-голландский теоретик Пауль Эренфест, написал об этом так: «Как игра в шахматы. Эйнштейн все время с новыми примерами… чтобы нарушить СООТНОШЕНИЕ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ. Бор, сидя с философским видом в клубах дыма, постоянно искал инструменты, чтобы разгромить один пример за другим. Эйнштейн каждое утро выпрыгивал, как черт из табакерки, со свежими доводами». Тем временем Бор оставил без внимания основной повод для беспокойства Эйнштейна: связи между удаленными точками пространства. С этого непонимания начались недоразумения, которые препятствовали принятию нелокальности в течение полувека.
К следующему Сольвеевскому конгрессу три года спустя Эйнштейн разработал другой сценарий, чтобы обосновать свою точку зрения. Это был первый черновой вариант аргумента, вокруг которого будут строиться все последующие споры. Предположим, что у нас есть коробочка, заполненная фотонами, которые со стуком перекатываются в ней, как конфетки «Тик Так» в пластмассовом контейнере. Один из них выскакивает через отверстие и улетает в космос. Коробочка с остальными фотонами отскакивает в противоположном направлении. Поскольку вся система частиц описывается единственной волновой функцией, судьбы коробочки и вылетевшего фотона остаются связанными. Некоторое время спустя вы измеряете положение коробочки, зная которое можно вычислить положение фотона.
Это означает одно из двух. Либо измерение коробочки оказывает какое-то воздействие на фотон, либо оно не оказывает никакого воздействия на фотон. Согласно копенгагенской интерпретации, верен первый вариант. То есть перед тем, как вы измеряете коробочку, и она, и фотон находятся в состоянии неопределенности, не имея определенного положения. После того как вы ее измеряете, волновая функция коллапсирует и фотон появляется в каком-то месте. Независимо от того, каким прибором вы проводили измерения, коробочка должна действовать как пульт дистанционного управления. Нажмите кнопку и — бац! — частица немедленно воплощается из неопределенного тумана потенциальной возможности в реальный импульс света. Поскольку фотон перемещается со скоростью света, сигнал от «пульта дистанционного управления» должен распространяться быстрее света, чтобы догнать его. «Если бы происходило такое физическое воздействие со стороны B на улетающий квант света, — писал Эйнштейн позже, — это было бы действие на расстоянии, которое распространяется со сверхсветовой скоростью. Такое предположение, конечно, логически возможно, но оно очень сильно противоречит моему физическому чутью». Согласно второму варианту — когда измерение никак не влияет на фотон — частица уже существует в том месте, где вы ее обнаруживаете, даже если волновая функция «слепа» к этому факту. Копенгагенская интерпретация вводит в заблуждение, и вы думаете, что у вас есть пульт дистанционного управления, в то время как его, увы, нет.
