Аристократ сопел почти рядом:
— Я тебе задам такую трепку! Только попадись!
Трюм в третий раз пробегал по одному и тому же кругу, как вдруг заметил по левую руку проход, в конце которого мельтешили статисты. С разбега Трюм не успел нырнуть в спасительную дыру и помчался дальше с криком:
— Народ, ко мне, на помощь!
— Я сейчас тебе покажу народ! — усмехнулся коммунист.
Трюм чувствовал, что слабеет. И когда противник остановился передохнуть, сделал отчаянный рывок и подумал: «После поворота спрячусь между холстами».
Распаленный коммунист понял, что отстает, и припустился бежать еще быстрее. Трюм слышал его проклятия, у него звенело в ушах, но страх прибавлял энергии. На перекрестке беглец скользнул за рамы с размалеванными полотнами и на цыпочках стал продвигаться между бутафорскими завалами. В конце концов, выбившись из сил, он приткнулся между холстом и комодом в стиле Людовика XV. Где-то совсем близко разговаривали, но прислушаться он уже не мог.
Коммунист-дворянин выбежал на перекресток и увидел Фернандо в компании слоняющегося без дела Николе.
— Трюма не видали? Ну того, что утром бузил?
— Я никого не видел, — ответил Николе.
— Черт, я его упустил! — рассвирепел коммунист. — Теперь он удрал далеко. А ведь я его почти поймал… Вот образина! Еще чуть-чуть — и я бы его хорошенько отделал…
Николе, сытно пообедав, забыл утренние обиды и был настроен миролюбиво.
— Да ладно, оставьте его в покое, что уж он такого сделал!
— Проучить его надо! Тоже мне — колоритный нашелся! «Народ — это я!» — слыхали наглеца?
Фернандо взял коммуниста под руку и шутливо сказал:
— Вы ведете себя не по-дворянски, друг мой. Негоже благородному господину размахивать кулаками. Даже если вы на кого-то злы, надо сохранять хладнокровие. Дворянин всегда остается учтивым, этим он и отличается от черни.
Коммунист недоверчиво слушал, а Николе, рот до ушей, забавлялся происходящим.
— Ах! Было ведь время! — разошелся Фернандо. — Мы подчинялись лишь королю да и то… Идешь, к примеру, по улице и вдруг получаешь пинка под зад — так никакого суда, никакой полиции! Смотришь обидчику в лицо и говоришь: «Черт возьми, сударь, вы меня оскорбили» или «Такое оскорбление смоет лишь кровь», в общем, что-то, что доказывает ваше хладнокровие и присутствие духа. А потом обнажаешь шпагу и…
Фернандо обнажил свою шпагу и давай размахивать ею со всей силы, будто схватился с целой оравой противников: скачки, атаки, выпады, удары, обманные маневры. Дворянин-коммунист, не отличавшийся театральным темпераментом, сказал Николе:
