— А я… а я… никого не люблю…
Бурый многозначительно вздохнул за меня.
— У тебя с ней был роман?
— Роман? Да нет… так, пару зарисовок к рассказу…
— Ты шутишь?
— Бурый, когда я шучу — смешно.
Докурив, я щелчком отправил горящий окурок, дугой, в темноту.
От выпитого стало жарко. И жалко стало себя. До кома в горле.
Жалость — отвратительное чувство, жалость к себе — еще и унизительна.
— Отвези-ка ты меня в гостиницу, дружище.
Он повернул ключ. Машина зарычала, коты затихли…
— Отчего у тебя музыки нет? Едем как в танке!
— Я могу спеть.
— Представляю себе.
Он заорал:
«Пахнет наволочка свежей! Где-то капает вода-а-а. Пла-ащ в углу висит…» Я замахал руками:
— Нет, Бурый, только не это! У меня слабая нервная система, я спрыгну на ходу!
— «Просто в доме не наточены ножи-и!»
Он и рулить принялся в неуловимый такт своего воя, который у него песней зовется.
Автомобиль катил по дороге зигзагами. Я смеялся так, что у меня выпала пломба.
Глава двадцать девятая По дороге в театр
Сегодня в театре собрание. Посвященное закрытию сезона. Лето.
Звоню Бурому. (Когда Бурый на основной работе и вокруг него люди, он отвечает на мобильные звонки словами: «Да, мама». Это позволяет ему отвечать на вызов даже во время важнейших совещаний. Все понимают, мама — это святое.
Любящий сын вызывает симпатию. И насмешки.
Но Бурый считает, что: «Пусть начальство будет принимать меня за маминого сыночка, чем за разгильдяя»).
— Да, мама.
— Сынок, — говорю, — что с машиной?
— Чинят.
— Ты лаконичен. Встретимся на собрании, сына. Нырнув в нутро метро, трясусь в вагоне восемь станций.
Читаю новую книгу. Злюсь на себя за то, что вновь купил неизвестного автора. По выходу из метро швыряю книгу в первую попавшуюся урну. Очередное дерьмо в твердом переплете.
Раньше я все свои книги кому-нибудь дарил. Чаще всего Седому. Куплю книгу, прочту и отдаю Жене. За десять лет он собрал довольно дорогую внушительную библиотеку.
Однажды он мне на день рождения подарил «Письма Пушкина», которые я презентовал ему полгода назад.
— Отличный подарок! — поблагодарил я.
— Тебе, правда, нравится?
— Конечно! Тем паче я его сам выбирал…
И вот шагаю в театр. Встречаю бывшего студийца. Как его зовут — вылетело из головы.
— Привет, Леня.
— Привет, — говорю.
— Как дела?
— Нормально. Дай сигарету.
— Я не курю, — радуется он.
— Ты ж курил.
— Я бросил.
— И у тебя появились веснушки, — замечаю я.
— От того, что я бросил курить?
— Нет, из-за солнца.
— А где твои?
— Веснушки?!
— Сигареты.
