Выходит, необходимо найти сто баксов и еще двадцать пять копеек.
Я закуриваю.
Тридцать минут, решил я, потрачу на раздумья.
Покуривая, я внимательным образом и с грустью оглядываю свою комнату. Продать в ней, к сожалению, нечего. Хотя в ней есть много чего: стул, стол, продавленный диван, торшер с искривленным позвоночником, улыбающееся лицо Гагарина в пластмассовой рамке, мое задумчивое худое лицо в овальном зеркале на стене, большая пепельница в виде морской ракушки, на краю которой разлеглась голая девица, и такие же, как девица, голые книжные полки. Но ни за один из этих предметов никто не даст больше, чем я должен краснощекой продавщице.
Есть, правда, телевизор. Но он не продается. По двум причинам. Во-первых, ему — старому, черно-белому, двухканаль-ному — такая же грош цена. А во-вторых, для меня он бесценен. Единственная радость в жизни. Придешь ближе к ночи домой, включишь его, а свет — наоборот, и сидишь перед ним в голубом сиянии, смотришь. Уютно. И не так одиноко кажется, как оно на самом-то деле есть. Пусть даже фигню какую-то показывают. Ничего. Можно и переключить. Один раз. А если и там фигня, то можно вовсе выключить. И завалиться спать. Все лучше, чем прийти и сразу спать от тоски, потому что тихо, как в гробу, и ни смотреть, ни включить — ни выключить. Нет, телевизор я не продам. Ни за какие богатства в мире. Ну разве только баксов за сто. Плюс двадцать пять копеек. Уж очень мне эти деньги сегодня нужны. Однако где ж такого дурака, готового совершить подобную покупку, сыщешь? Таких дураков вообще быть не может! Потому как если человек дурак, то вряд ли у него и деньги имеются, и наоборот, если деньги есть, то не такой уж он и дурак.
Ладно, хватит думать о дураках и деньгах в общем! Пора, брат, думать о конкретной сумме и конкретных людях! А именно: какой дурак даст мне взаймы сто долларов? (Хрен с ними с двадцатью пятью копейками, их вообще можно у любого встречного попросить!)
Для начала я составил длинный список, состоящий из имен всех моих друзей, родственников и просто знакомых, и даже малознакомых, мне людей. Получилось ровно сто человек. Вот уж действительно, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Потому как если б каждый из них отстегнул бы всего лишь по одному доллару, то… Но, к сожалению, список уменьшился почти вдвое после того, как я вычеркнул тех, кому я уже должен. Потом я вычеркнул тех, кто и сам вечно в деньгах нуждается — еще минус человек двадцать. И наконец, вычеркнул имена тех, с кем я был в ссоре всерьез и надолго. Итого, из ста имен осталось шестеро.
