Июльское солнце уже к десяти часам набирало такую силу, что было невозможно терпеть; оно пробивалось сквозь густую листву деревьев, празднично играло в струях махорочного дыма.
Рядовой Мамаев пришел спросить, можно ли ребятам искупаться. Его послал сержант Зернов. Я кивнул: можно. Мамаев, криволапо ступая, побежал к солдатам, а я через лес, напрямую, двинулся к речке. Небо было синее и горячее; сосны застыли на берегу, как нарисованные. Вода — парное молоко. Солдаты окунались по нескольку раз, охали и постанывали от удовольствия, двигали размашисто руками, разгребая воду, некоторые возились около берега, другие заплывали на середину реки. Лица их преобразились, и чем-то солдаты сейчас напоминали мне мальчишек — летом они торчат в речке целыми днями, и никакие уговоры матерей не в силах их оттуда вытащить.
Я сидел на берегу, смотрел на купающихся солдат, мне так не хотелось прерывать их удовольствия, ну разве не мальчишки — Салов и Мамаев брызгаются у берега, поливая из ладоней друг друга, а Зернов кувыркается на середине реки, показывая класс «водолазного» искусства. Веселитесь, ребята, радуйтесь — солнце и речка сейчас ваши, с вами!.. Я все же поглядываю внимательно по сторонам: не возникло бы какое начальство — оправдывайся потом, почему устроил купание посреди учебного дня.
Минут тридцать бултыхались солдаты в воде, потом я дал команду вылезать. Снова направились на поляну, шли веселые, подобревшие, легкие — какая-то часть забот и тягостных мыслей о доме, о близких осталась в прозрачных струях речки.
Полевая кухня примостилась в кустах — к ней цепочкой выстроились солдаты с котелками. Воздух, купание, бесконечные пробежки изрядно протрясли наши желудки — есть хотелось нестерпимо. На завтрак был перловый суп, но впечатление такое, будто ничего не было. Солдаты бурчат, ругая тыловую норму. Салов с Мамаевым затеяли спор: что лучше — кусок хлеба или такого же размера сухарь. Салов утверждает, что сухарь сытнее.
Склонившись над котелком, я сосредоточенно работаю ложкой, даже не заметил, когда подошел Штыкалов. Он опустился рядом на бревно, дежурный по роте принес ему котелок с супом.
— Ну, как дела?
— Ничего, — ответил я, продолжая царапать по дну котелка ложкой. Что-то в голосе ротного показалось мне подозрительным, я вскинул голову: — Ты о чем?
— Проверять нас будут.
— Как проверять?
Штыкалов даже не удостоил меня взглядом.
— Что ты, маленький! Придет проверяющий, будет спрашивать, как усвоили учебу.
