— Что вам нужно? — я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно.
Угодливо распахнутая коробка:
— Сигарету?
— Вы явились сюда лишь затем, чтобы оказать мне эту маленькую любезность?
— Почему бы мне не быть любезным с красивой женщиной?
— О! Это что-то новенькое… Но я слишком хорошо вас знаю, мой дорогой, чтобы поверить, что вы пришли за мной поволочиться…
— Почему бы нет? Во всяком случае, я никогда от этого не зарекался.
— Ближе к делу, — перебила я.
— Как вы нетерпеливы, сударыня… Есть вещи, где спешка ни к чему…
— Скоро придёт Антонио, я не хочу, чтобы он вас здесь увидел.
— В самом деле? А мне казалось, в последнее время он ночует в мастерской… Впрочем, меня это не касается.
— Вот именно.
Он протянул мне свёрнутую в трубочку газету.
— Что это? — растерянно развернув её, я тут же спотыкнулась взглядом о незнакомые мне иностранные буквы. — На каком это языке? — со всех сторон грозно надвигались неизвестные малоприятные личности: один, в костюме и шляпе, замахивался на меня кулаком с трибуны, другой — сверлил маленькими узкими буравчиками из-под круглых стёкол пенсне, третий, призывно вскинув руку, зазывал на стройку… — Что такое вы мне подсунули? Где вы взяли эту газету?
Отец Гуга постучал указательным пальцем по одной из фотографий.
— Не узнаёте?
Я вгляделась в изображение: у трапа самолёта столпилась группа смеющихся мужчин и женщин в шлемах и кожаных тужурках, все они обнимали полковника Престеса, который, казалось, только что откуда-то прилетел.
— Ничего не понимаю… Что всё это значит?
— Это русская газета… Обратите внимание — вышла в начале нынешней недели. Свеженькая!
— Да… вижу… И что там написано? Вы можете прочитать?
— Написано, что советские лётчики приветствуют известного бразильского революционера Луиса Карлоса Престеса… А теперь перевернём страницу, и вот вам, пожалуйста, ещё один снимочек — вождь трудового бразильского народа на встрече с рабочими завода… Опять же заостряю ваше внимание на дате: если ей верить — фотография недельной давности…
— Откуда вы знаете русский?
Широкая улыбка и нотки ностальгии в голосе:
— Сеньора Антонелли, быть может, вам покажется странной и даже немного неправдоподобной любовь простого гостиничного вышибалы к старинным русским романсам, но, поверьте, именно она заставила меня выучить этот… замечу, очень непростой язык!
— Хватит ёрничать!
— Уважаемая сеньора, и что вам дались мои скромные лингвистические способности… Спросите лучше, как такое возможно, что ваш разлюбезный постоялец может одновременно находиться и здесь, под крышей вашего дома, и в Советском Союзе?
