Единственным моим прибежищем стал банк. Но и там я не чувствовала покоя. Весь день я безуспешно старалась сосредоточиться на работе, а мысли свербил вопрос — за что мне всё это? Разве я мало страдала? Разве невзгод, которые выпали на мою долю, было недостаточно? Мне с таким трудом удалось встать на ноги — и ради чего? Чтобы в один прекрасный день у ворот дома появились некто и всё, о чём я мечтала, что так долго и напряжённо создавала, поливая кровью, потом и слезами, разрушили?.. Какие непредсказуемые игры устраивает судьба! Ты вкалываешь, как проклятая, во всём себе отказывая, строишь по кирпичику своё маленькое государство, а в это самое время, на другом конце света, какие-то неведомые личности точат секиру для твоей шеи, да ещё и пытаются выдать сие злодеяние за всеобщее благо…
Вместе с угасающим днём я ощутила сиротливую зябкость сумерек. Возвращаться туда, где тебя никто не ждал, не было никакого желания. Я поехала вдоль Авениды Атлантики[75], сонно потягивающейся под синим бархатным покровом, расшитым золотыми мерцающими созвездиями. Хотелось добраться до крутого, заросшего густым зелёным лесом склона горы Корковаду[76], с вершины которого над Рио простирались благословляющие руки Христа-Искупителя[77]. Но чем настойчивей я приближалась к нему, тем бледнее и неуловимее становился его силуэт, уткнувшийся в сползающую с неба непроницаемую молочную пену, — Бог уклонялся от встречи со мной…
…Подъезжая к дому, я не увидела света ни в одном окне. Поднявшись в спальню, я несколько минут постояла в темноте, прижавшись спиной к двери. Когда зажгла свет, невольно вскрикнула — напротив меня, положив ногу на ногу, вальяжно откинув голову, горделиво восседал в кресле Отец Гуга.
— Что вы здесь делаете? — замешательство превратило мой голос в лепет.
— Жду вас, — улыбнулся он.
За всё время нашего знакомства мне так и не удалось расщёлкать этот орешек: я нимало не сомневалась, что на его душе не один тяжкий грех, также у меня было подозрение, что передо мной — беглый каторжник, скрывающийся в Новом Свете если не от правосудия, то от мести своих дружков-бандитов. Но это были одни лишь предположения. Он, между тем, своим поведением всё время пытался убедить окружающих, что он эдакий хрестоматийный плут из комедий Бомарше: хитроватый, но не всегда предприимчивый прохиндей. Но я-то знала ему цену! Матёрый волчище рядился в шкуру шакала.
В сегодняшнем его облике было что-то, вызывающее безотчётную тревогу. Кажется, я скоро увижу долго скрываемый оскал.
