На экране появилось новое лицо. Мужчина уверенно держался перед камерой и ответно пошутил, когда репортер отпустил какую-то остроту. Притягателен, открыт и молод – с таким соперником Джеффри Спейду придется побороться за голоса домохозяек.
– Независимый бизнесмен, снискавший славу талантливого инвестора, – продолжал ведущий. – Гордон Траммер спонсирует не только коммерческие предприятия, но и вкладывается в развитие науки. Учрежденная им премия для молодых ученых…
Я сделала звук тише и резко повернулась к двери – щелкнул замок. Увидев меня, Гримм замер на пороге. Его забинтованная левая рука лежала на перевязи. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.
– Не думал, что ты приедешь. – Гримм поморщился, снимая пиджак.
С трудом преодолев искушение подойти, я скрестила руки на груди:
– Я здесь живу. Или ты уже об этом забыл?
Гримм оставил укор без ответа.
– Не хочешь объясниться? – не отставала я.
– А это что-то изменит?
– В этом весь ты! – Я всплеснула руками. – Так просто спрятаться в своей раковине и никого не впускать, вместо того чтобы открыто…
– Я как-то впустил! – перебил меня Гримм. – И теперь еле успеваю разгребать проблемы.
Я обиженно замолчала. Он подошел ближе.
– От мысли, что ты можешь меня использовать, я… – Гримм не договорил.
– Ты меня сдал. – Я демонстративно показала ему спину.
– А что еще я мог сделать?
– Хотя бы выслушать!
– Спор ни к чему не приведет. – Он осторожно коснулся моего плеча. – Ведь мы равны в своем упрямстве.
Равный. Я подняла голову и посмотрела на улыбающегося с экрана Гордона Траммера. Вот кто сможет противостоять Джеффри Спейду. Такого не захлестнет волна сенаторской лжи. А если его попытаются утопить – он выплывет, а не исчезнет бесследно, оставив после себя лишь тихий всплеск.
Гримм расценил молчание как согласие и развернул меня лицом к себе.
– Я очень рад тебя видеть. – Его теплая ладонь скользнула по спине и остановилась на ягодицах. – И рад, что ты не злишься.
А должна. Врезать бы ему хорошенько!
– Ошибаешься – я чертовски зла на тебя. – Я не сделала попытки освободиться, боясь задеть раненую руку.
– Тогда почему ты все еще здесь? – в его глазах горел знакомый огонек – Гримм понял, что прощен.
Я с вызовом вскинула подбородок:
– Для моральной компенсации.
– В любое время, – усмехнулся он и наклонился, чтобы поцеловать.
Я ждала других слов, но эти тоже сгодятся.
