– Почему же все-таки Чарли? – шепчет он в задумчивости. Осекается. Не очень ясно – нарушает ли этот шепот день тишины. Скорее нет, чем да. Но лучше все же не отступать от правила. В конце концов какая разница, почему она Чарли. Важно, почему это его так интересует.
С этим вопросом Чел мечется по закладкам, но отвлечься не получается. Собственно, вариант ответа на поставленный им вопрос у Чела только один. Но непонятно, какое отношение эта девочка может иметь к Чаплину? Да никакого. Тогда почему?
Недолго покопавшись в Сети, он обнаруживает кучу фильмов под названием «Чарли». Все ему не знакомы. Знаменитостей с таким именем еще больше. Поиск соответствия бесперспективен – возможных объяснений слишком много и ни одно из них нельзя назвать приоритетным.
Смирившись, Чел оставляет поиски. Если что-то и можно достоверно выяснить, то только у нее самой. Но вопрос о повторном письме, без ответа на первое, Челом даже не рассматривается. Пальцы – и в особенности ее выходка с языком – не могут быть прощены. Как с этим принципом состыкуется приглашение на концерт, он не может объяснить. Выслал и всё тут.
– Чего теперь жалеть? Она все равно не придет, – подытоживает он вслух, не сразу осознавая, что день тишины впервые за долгие годы нарушен самым бессовестным образом. Поняв свою оплошность, Чел вскакивает с дивана и идет к двери. Прислушивается к разговорам в гостиной. Его голос, выразительный и звучный на сцене, остается таковым и в обычной жизни. Четкая дикция и подача в зал даже при разговорах в столовой. Так что в обычный день его наверняка бы услышали в гостиной, но сегодня она полным-полна людьми с такими же, как у него, принципами. Нечего беспокоиться. Все они, в прямом и переносном смысле, слышат только себя. Разве что сестры через стену. Чел снова прислушивается. Нет. Они в гостиной. Радуют глаз оперных звезд ранней девичьей свежестью. Остается бабушка. Но ее комната далеко. Если только ее ночная прогулка по квартире сегодня не стартовала раньше, что сомнительно. Она терпеть не может папиных друзей. Чел тем не менее прислушивается в третий раз. Хрусталь в гостиной шумит не переставая. Но шороха бабушкиных тапочек не слышно. Значит, пронесло. Нарушенный день тишины остается на его совести.
Чел возвращается на диван. Подбирает либретто молодого Верди. Листает десяток страниц. Вспоминает отдельные увертюры и мелодии. Удивляется про себя: «Нет, все-таки какой скачок из серой мыши в гении. И ведь ничего, кроме „Va, pensiero“ – хор из третьего акта оперы Д. Верди „Набукко»Va, pensiero“
