Дома отца с сыном встречает бабушкин шоколад. Она всюду ходит с коробкой под мышкой, разнося аромат бессмертной любви по всем закоулкам необъятной квартиры. Это наигранное недоверие домашним, которые ни разу за все время не покушались на коробку и ее содержимое, умиляет маму. Отца смешит. Сестер возмущает:
– Подозревать домашних? Как можно? Бабуля, милая, окститесь!
Чел, со своим детдомовским прошлым, подходит к вопросу более практично. На ум ему приходит поговорка про большую семью. Вслух он ее, разумеется, не произносит. Но бабушку понимает больше остальных. Он бы, наверное, тоже не выпускал такую драгоценность из рук.
За ужином сестры измываются над Челом. Они знают, что он не сможет им ответить. День тишины стартует с вечера. Впрочем, шутки их милые и не злые. Касаются его одноклассниц. С ними сестры в тайном заговоре, о котором все и давно известно. Соревнование «соблазни гения первым» давно приобретает общешкольный характер. С началом репетиций Чела в консерватории оно перебирается и туда, делая шансы одноклассниц совсем уж призрачными. Младшекурсные певички, зачастую не ведая об условиях школьного конкурса, все чаще поглядывают на проходящего мимо мальчика. Ну и что такого, что пальцев не хватает? Но какие глаза, личико и волосы. Какова стать. Спина прямо-таки королевская. От голоса и вовсе мурашки. Не может же быть только голос? Но если даже и так. Быть первой. Чем не вызов? Чем не задача? И пара попыток, слух о которых легендами разнесся по десятилетке, уже имеют место. Но темный коридор, декольте и приглушенный микст имеют обратное влияние. Он шарахается от соблазнительниц в первые попавшиеся репетиционные комнаты. Так что трон царицы, по официальным данным, до сих пор остается пуст.
Флейта вздыхает и разводит руками. Скрипка насвистывает что-то опереточное. Мама и папа тему вслух не поддерживают, хотя она уже давно предмет их обсуждения с глазу на глаз.
Мальчик вырос. Живет музыкой. Что, разумеется, не плохо. Но больно уж он профессионален для тенора. Режим – вещь хорошая, и замечательно, что он так легко и естественно переносит его. Но должно быть и другое. Что-то игровое, не вписывающееся в четкий распорядок. Да, тенор – вечный мальчик. Но при этом и не ребенок. А их сын женского общества сторонится. Неуклюж, порой даже с сестрами. Что уж говорить о посторонних. В нем нет легкости жизни. Конечно, его кисти тому виной. Что-то осталось и от детдома. Как родители ни стараются, в нем просыпается иной раз волчонок. Ему надо помочь. Но как? Идти по «дворянскому» пути, то есть взять на работу хорошенькую горничную – старомодно. Это вариант запасной – если уж совсем все будет плохо. О профессионалках заикается, как ни странно, мама. Но этот вариант не устраивает отца.
