и не кричи
че бы ни увидел
а что
не зови и не кричи
объясни
да пошел ты
Чарли видит, что заинтриговала Чела. Уверенности, что он послушает ее, нет никакой. Особенно из-за группы с веревками поблизости.
«Еще позовет их снимать меня со стены…» – хмурится Чарли, натягивая скальники. На этот раз другие, жестче – на длину. Профи уже на этом моменте, зная, что веревки нет, понял бы, что она задумала. Но Чел остается безмятежным, во все глаза рассматривая местные красоты.
Чарли становится на крэшпэд и, не глядя вверх, вспоминает маршрут. Со страховкой он не раз пройден. В основном уверенная шестерка. Если бы не два мизера на 7а. Оба у верхней, нависающей в «отрицалово» полки. Дополнительная сложность. Дело не в усталости. Маршрут не такой уж и длинный. Психология. Вот он топ. Раз, два, три, четыре. А спешить нельзя. На сорока метрах без страховки тем более.
Мысленно еще раз пройдя маршрут, Чарли вступает на него, полностью отключившись от того, что за спиной.
«За спиной у человека ничего нет. Не думай о „ничего“. Всё, что тебе нужно, с тобой и перед тобой», – так с детства говорит отец и повторяет каждый раз вслед за ним Чарли, вступая на «проблему». Так что часто по завершении она не помнит в деталях, как ее преодолела. И от подъема, как, например, сегодня, не остается ничего… ничего… ничего…
Спустя четверть часа Чарли не спеша покрывает пластырями разорванные пальцы. Она старается не обращать внимания на отчаянные взгляды Чела, который еще не может прийти в себя от увиденного. Все соло он, кажется, не кричал – иначе бы вся округа сбежалась – и лишь беспомощно носился под стеной как сумасшедший…
Закончив «косметический ремонт» Чарли вытягивается на крэшпэде, всем своим видом давая понять, что на сегодня хватит. Чел ложится на противоположной стороне крэшпэда, подчеркнуто оставляя между ними расстояние в пару тел. Вскоре Чарли улавливает спиной знакомые колебания. Такие же были в храме, на концерте Чела. Она поворачивает голову в его сторону. Все верно. Чел поет. Чарли вытягивает руки вдоль тела, прижимает ладони к крэшпэду и закрывает глаза, вслушиваясь в себя. И почти сразу, как и в храме, ее пронизывают мурашки. Голос Чела, неслышимый, но ощущаемый Чарли, теплой, чарующей волной разливается по ее телу. Не открывая глаз, Чарли нащупывает руку Чела, кладет ладонь на ладонь, ловя в этом миг ощущение чего-то запредельно чистого и высокого, лишенного слез и боли и бесконечно, бесконечно счастливого. Чарли кажется, что они с Челом парят рука об руку над карьером, боулдерами и даже над корабельными соснами. И даже над соснами… Чел прекращает петь, но Чарли еще некоторое время улавливает в себе вибрацию его голоса. Ей кажется, что они медленно, как пара чудом совпавших в полете осенних листьев, опускаются на землю. Приземлившись, она открывает глаза и видит в небе облако в виде бабочки. Она указывает на него Челу, показывая бабочку на языке жестов. Чел понимающе кивает (жест слишком очевиден) и зачем-то говорит вслух – Чарли считывает по губам:
