Немота героев вызывала досаду, но именно она придавала сцене значимость, оставляя пространство для фантазий о чудесных, полных взаимной влюблённостью диалогах. Ещё более значимым этот немой отрывок делал саундтрек — при каждом просмотре, Макс, заездивший плёнку до дыр, слышал за кадром «These are the days of our lives»[25], восьмую песню с «Innuendo». Она и в дни съёмок казалась Максу выдающейся, но на себя он её не примерял — тогда ему не хотелось возвращаться в прошлое, ему хотелось поскорее рвануть в прекрасное будущее, где будут деньги, идеальные девушки и не будет призыва в армию; зато впоследствии песня каждый раз вышибала из него дух пророчеством, сбывшимся до буквы:
«Sometimes I get to feeling
I was back in the old days — long ago.
When we were kids, when we were young
Things seemed so perfect — you know?
The days were endless, we were crazy — we were young
The sun was always shining — we just lived for fun
Sometimes it seems like lately — I just don’t know
The rest of my life’s been — just a show…»
[26]В общем, всё, что Макс потом точно знал о первой неделе их романа, — что была она совершенно упоительна, и пролетела как один день, ну, или как одна ночь; ведь их ночи, наверное, были содержательнее дней. По крайней мере, именно громкий шёпот Стаси (по ночам они старались говорить шёпотом даже о планах на следующий день и прочих бытовых мелочах), шёпот, от которого прозрачные летние ночи делались темнее и таинственнее, он вспоминал при первых звуках любой песни из «Innuendo». Впрочем, словом «вспоминал» вряд ли можно описать те ощущения. Он не помнил слов, мизансцен, не помнил мимики или жестов. В такие моменты память транслировала нечто эфемерное — атмосферу, интонацию, настроение… Он просто снова попадал туда — в июнь 1992-го, в комнату на девятом этаже общежития мединститута. Он снова был там и упивался разлитым в тамошнем воздухе счастьем. Счастьем, которого почему-то не ощущал тогда.
10
В назначенный срок все покупатели из райцентра рассчитались за пиво. Макс вёз деньги в приятном волнении, пытаясь угадать, какой процент положит ему Марат. Конкретного разговора о зарплате у них пока так и не состоялось, «но, — думал Макс, — был же разговор про фирменный джинсовый костюм, а такой костюм в валютнике не меньше сотни баков стоит, то есть в рублях — тысяч десять. Ясно, что не за один раз, но я на десятку сейчас и не претендую. Кстати, местные грузчики, чтоб эти несчастные двести ящиков закидать, пятихатку
