Снаружи дул неистовый холодный ветер, мгновенно растрепавший редкие волосы Платона, его лицо раскраснелось. Не оглядываясь, спешным шагом, словно боясь не успеть, Платон поднялся к застекленной беседке, в сером свете ненастной погоды утратившей присущий ей молочный цвет. Сжавшись под порывами ветра, рукой придерживая шляпу на голове, Арсений, следуя за уверенно двигающимся Александром, невольно глянул вниз — по обычно спокойному, с темно-синими водами Майорскому пруду ходили волны непривычного свинцового цвета.
Внутри беседки было тепло и уютно. Платон присел к белому роялю, стоявшему посредине, и, задумавшись, застыл. Вошедшие вслед за ним молодые люди шумно рассаживались на ажурных белых стульях. Аня села ближе всех к Платону и внимательно наблюдала за ним. Наконец Платон уверенным жестом поднял крышку, и длинные тонкие пальцы пианиста, совсем не сочетающиеся с его неказистой внешностью, легко пробежались по клавишам.
— Песнь сочинить не обещаю, а вот передать свое впечатление от повести, воплотив его в музыку, пожалуй, смогу. Извольте!
Мелодия, которую он играл, была печальной, уводящей мысли вдаль, и необычно трогательной. Она находила в душе каждого нечто сокровенное, потаенное — и несбыточное. Закончив играть, Платон остался сидеть с закрытыми глазами.
— Браво! — воскликнула Анна с повлажневшими глазами и захлопала в ладоши. — Превосходно! Неужели вы это только что сочинили?
Все, за исключением Артема, восторженно захлопали. Презрительно улыбаясь, Артем резко поднялся:
— Где тут торжество любви? Нытье и жалобы! — Артем раскатисто захохотал. — Скорее, это песнь отвергнутой любви!
— Зачем вы так, Артем? — осуждающе произнесла Анна. — Эта музыка великолепна! К сожалению, как правило, amour[3]всегда прекрасна и несчастна. Платоша, вы не могли бы еще раз это сыграть?
Платон, продолжавший сидеть с отрешенным видом, с закрытыми глазами, резко их открыл, словно проснулся, и растерянно огляделся по сторонам, не понимая, где он и зачем тут оказался.
— Платоша, сыграйте нам еще раз то, что вы играли, — повторила просьбу Анна.
Взгляд Платона стал осмысленным, глаза прояснились, и его пальцы быстро забегали по клавишам рояля, однако мелодия, которую он то наигрывал, то резко обрывал, была совершенно другой.
Он остановился, растерянно и печально посмотрел на Анну:
— Похоже, я не смогу — забыл мелодию! Не знаю, что со мной произошло…
Артем саркастически рассмеялся:
— Наш музыкальный гений оказался не гением!
